Пришедший на смену Садату президент Хосни Мубарак, бывший до того вице-президентом, подошел к делу жестко и бескомпромиссно. Досталось всем – и оппозиции, и садатовским коррупционерам в руководстве страны. Участники покушения были казнены, а коррупционеры, входившие в круг убитого президента, привлечены к ответственности. Мубарак был профессиональным военным и умел наводить порядок.
Смерть бойскаута
1940-е годы хранят много загадок политического характера, связанных с послевоенным переделом Европы и развитием новых отношений. Одна из таких загадок – убийство графа Бернадота неподалеку от Иерусалима.
Шведский дипломат Фольке Бернадот был человеком голубых кровей, потомком королей и принцев, но родился он за пять лет до наступления неаристократического века и карьеру свою строил не на родословной, а на политических делах. В юности он был неплохим бойскаутом.
В конце войны рейхсканцлер Гиммлер хотел сделать Бернадота своим посредником на переговорах с союзниками, но 27 апреля 1945 года Бернадот ответил ему, что половинчатая капитуляция союзников не устроит. В то же время, когда Гиммлер предлагал Бернадоту отправить узников-евреев в Швецию, граф ответил ему, что отношение к евреям у них обоих одинаковое. После операции по спасению узников Равенсбрюка Бернадота хотели внести в реестр Праведников мира, но тогда это не было сделано. В 1946 году он стал президентом Шведского Красного Креста, а в 1947 году его назначили председателем комиссии ООН по урегулированию арабо-израильского конфликта. Это сыграло в жизни Фольке Бернадота роковую роль.
Фольке Бернадот
Назначенный на этот пост на второй день арабо-израильской войны, Бернадот сразу же взялся за соглашение о прекращении огня, и ему удалось остановить конфликт на четыре недели.
Но главные положения, которые предлагал Бернадот, подвергались критике со стороны разных лагерей. 15 июля 1948 года в Совете Безопасности ООН от СССР выступал представитель Украины, заявивший, что действия Бернадота уничтожат израильскую государственность. Израиль был против деления территории с Трансиорданией, но особенно израильтян возмущал пункт о том, что Иерусалим останется в ведении арабов. Арабская сторона в свою очередь добивалась ликвидации государственности Израиля и не была согласна на полумеры. Обе стороны отвергли предложения Бернадота, видевшего главные проблемы конфликта в судьбе палестинских беженцев, обозначении государственных границ и статусе Иерусалима. Вначале граф хотел оставить Иерусалим арабам и этим вызвал гнев Израиля. Позднее он предлагал сделать этот священный город зоной международного контроля. Именно об этом он говорил накануне убийства – 16 сентября.
Бернадот еще в конце 1940-х годов столкнулся с проблемой, которая до конца не решена до сих пор. Возможно, ему казалось, что существуют способы договориться, и он увяз на Востоке. Понимал ли он, что уже не выберется оттуда никогда?
17 сентября 1948 года кортеж из трех автомобилей выехал на дорогу, ведущую из Катамона, в котором стояла израильская армия, к Рехавии, где находилась резиденция военного губернатора Иерусалима. Но в этот момент дорогу кортежу перегородил военный джип Израиля. К автомобилям под предлогом проверки документов подошли три солдата. Один из них подбежал к «крайслеру», где был Бернадот, и начал стрелять из ручного пулемёта, выпустив в графа 6 пуль. Вместе с Бернадотом был застрелен полковник Андре Серо, ответственный за освещение событий в СМИ: ему досталось 18 пуль.
Через двое суток началось расследование покушения. Поскольку убийцы и не скрывали своей принадлежности к израильской армии, были сделаны выводы, что за покушение ответственна радикальная еврейская группировка «Лехи» («Лохамей Херут Исраэль» – «Борцы за свободу Израиля»). «Лехи» действовала с 1940 по 1948 год и была частью организации «Иргун», отколовшейся из-за разногласий. В связи с покушением был арестован руководитель группировки Натан Елин-Мор, но позднее отпущен. Задержать виновных так и не удалось, потому что в израильской армии их просто не было: это были переодетые в солдатскую форму экстремисты.
Это преступление до сих пор вызывает споры. Кто стоял за этим планом, непонятно. В сентябре 2008 года Иерусалим, Стокгольм и Нью-Йорк отдали дань памяти графа Фольке Бернадота, ставшего жертвой политического террора. Но о настоящем большом терроре тогда еще никто не знал.
Новые времена
Конец XX века и начало XXI наряду с распадом социалистического лагеря обозначили ряд проблем, оставшихся в наследство от начала ХХ века. Одной из них стал сепаратизм отдельных народов, которые сотню лет пытались отделиться от своих унитарных государств или хотя бы привлечь к себе внимание. На протяжении ХХ века страны Европы зализывали раны после мировых войн, отстраивались, поднимали хозяйство, потом богатели и ставили перед собой новые цели – вступить в ООН (в 1950-х), потом – вступить в ЕС (в 1990-х). Проблемы отдельных этнических групп, наспех «расфасованных» по чуждым им государствам после Первой мировой войны, волновали европейских обывателей меньше всего. Но если ООН просто показал себя наследником Лиги Наций и беспомощно разводил руками перед каждой внутренней проблемой или вовсе от нее отмежевывался, то Евросоюз имел еще более конкретную цель.
Бесчисленные проблемы – от сепаратизма отдельных этнических групп до конфликтов в европейских странах и революций в странах Азии – являются звеньями одной цепи, и эта цепная реакция имеет крайне неприятную тенденцию, которую можно сравнить с эффектом обратной тяги: если внутри помещения пожар, то, открыв дверь, получишь взрыв большой силы.
Все – в Евросоюз!
Задача стояла радикальная – объединить Европу и навязать ей общие законы: усреднить ее, сделать общим рынком, а наряду с этим – и общей территорией массового потребления, у которой не останется таких старомодных понятий, как национальная идентичность, историческая память, традиции предков. Проще говоря, усреднение предполагало и культурную зачистку – избавление от лишнего исторического багажа, который мешает биологическому процветанию континента.
Жить предлагалось с чистого листа, причем и цели, и лозунги выглядели при этом вполне логично: главное внимание следовало уделять пропитанию и благосостоянию граждан, заботиться о правах подрастающего поколения и не принуждать это поколение к тому, чего оно делать не хочет.
Как только возникают конкурирующие системы, партии, организации и идеологии, противники с одинаковым единодушием принимаются защищать права детей, повторяя, что они – наше будущее. Но с этим вопросом можно и перегнуть палку. К примеру, если четырехлетний ребенок носится по быстро движущемуся вагону, его не будут останавливать: пусть расшибет голову, в другой раз будет умнее. Если вам вздумается остановить малыша, который усердно пытается опрокинуть на себя гигантскую вазу в отеле, к вам подойдет камердинер и сделает вам замечание: детей не принято останавливать. «Но если он поранится?» На это вам ответят: «Ну и что? Это его личное дело, а не ваше». А можно пойти еще дальше и лишить родительских прав мать, которая самостоятельно вынула у своего ребенка шатавшийся молочный зуб или принуждала его к учебе.
