Принцип всех этих действий становится понятен, если собрать их вместе и увидеть за ними совсем недалекое будущее – с финансово-политической элитой и массой процветающих и лишенных критичного сознания обывателей, для которых жизнь богатых людей и шоу-бизнеса станет примером для подражания.
Входя в XXI век
Современное гражданское общество отличается от того, которое существовало в ХХ веке, но в огромной мере наследует все его ошибки, прибавляя к ним новые. При этом о достоинствах как-то забывается. А к числу достоинств ХХ века стоит отнести парадоксальное для этого века коллективизма, статистики и массовых конфликтов явление индивидуума, закрепленное в экзистенциальном праве на выбор. Никогда ранее у индивида не существовало такого очевидного права на знания, память, самоопределение и самоидентификацию. Человек начал обретать самого себя, но мир вновь изменился, и теперь появились новые рычаги давления на человека – всеобщее усреднение, сведение всех насущных вопросов к социальной, бытовой сфере. Так, многие политологи и философы, ссылаясь на современные реалии, отказывают вопросам национальной памяти, культуры, идентификации в естественном праве считаться рациональными и насущными. Рациональными же признаются лишь социальные и экономические факторы развития. В качестве примера можно привести мнение профессора философии Белградского университета О. Милославлевича, утверждавшего, что «любой национальный стереотип основан на иррациональной аргументации», а «иррациональное содержится в концепции неизменности идентичности в ходе истории».
За этим логически следует вывод о том, что любые попытки в XXI веке вернуться к своей исторической идентичности и настаивать на исправлении ошибок, сделанных сто лет назад в результате войн и переделов мира, выглядят «старомодно» и несвоевременно, более того – свидетельствуют об отсталости в развитии этноса.
Флаг Евросоюза
Современный мир вместе с глобализацией направлен на всеобщее усреднение и единообразие. И это уже не пророчество представителей Франкфуртской школы (философского объединения ХХ века), а свершившийся факт. И теперь воочию можно увидеть то, о чем Герберт Маркузе писал полвека назад в своей книге «Одномерный человек»: «…Средства массовой информации не испытывают особых трудностей в том, чтобы выдавать частные интересы за интересы всех разумных людей. Таким образом, политические потребности общества превращаются в индивидуальные потребности и устремления, а удовлетворение последних в свою очередь служит развитию бизнеса и общественному благополучию».
Философы Франкфуртской школы говорили о переродившемся капитализме как о новой, хорошо замаскированной тоталитарной системе, которая правит не деспотией, а потреблением и усреднением, используя в качестве посредника СМИ. Легко убедить человека в том, что существует некий коэффициент благополучия и успешности, а, следовательно, каждый, кто отклоняется от этого коэффициента, является изгоем. Так формируется послушное общество потребления, состоящее из тех, у кого «жизнь удалась», и тех, кто из последних сил пытается «соответствовать».
И здесь невозможно не вспомнить первые «пирамиды», создаваемые в нашем обществе. Слеты представителей этих «пирамид», вербующие новых сторонников, строились на зомбировании с помощью «успешности» участников и отсутствия проблем. Встречаясь на очередном собрании, эти дорого и безвкусно одетые люди приветствовали друг друга ничего не значащими словами: «У вас все хорошо? У нас тоже все отлично! Дела идут прекрасно!» – и дарили друг другу сверкающие белозубые улыбки. Но стоило кому-то в зале задать неудобный вопрос, как агрессивная волна проходила по рядам организаторов, и они торопились удалить прочь неугодный элемент. Здесь не думают, а подчиняются и живут идеалами большинства. Логика подсказывает, что так и до понятия «демократия» можно дойти, ведь демократия – это власть большинства. Но кто диктует этому большинству, как оно должно жить?
Подчиняясь новым тенденциям, гражданское общество стало превращаться в толпу, а думающие, читающие и критически настроенные нации – в рептилоидов. Причем выросло уже не одно поколение людей, которые вовсе не понимают и не признают тех ценностей, которые существовали в прежние века. Эти люди не верят ни в Бога, ни в черта, разве что – в гаджеты. А их родители, воспринявшие новые ценности, заняты одной проблемой – родить, накормить и пристроить.
Не об этом ли предупреждали представители Франкфуртской школы? В мире неоднократно возникали диктатуры с разными радикальными лозунгами – красные, черные, коричневые, построенные на личном господстве, радикальном коммунизме или фашизме, но в середине ХХ века трудно было представить себе диктатуру буржуазного общества. Философы из Франкфурта-на-Майне ее представили, а потом и предсказали, что настанет момент, когда личное станет публичным, а технократическая и финансовая элита станет влиять на обывателя через посредников – шоу-бизнес и средства массовой информации. Распространение ложного сознания, навязывание культа потребления и массовой культуры, стирание грани между частным и публичным существованием – все это те самые признаки современного общества, которые сегодня можно наблюдать воочию, уже безо всяких предсказаний.
Сепаратисты Европы
Война – это величайшее бедствие для народов, но не меньшее бедствие – выход из нее, когда наряду с подписанием мирных договоров возникают территориальные претензии к проигравшим и их союзникам, начинается передел территорий, выплата контрибуций и прочие малоприятные вещи. Об этом уже говорилось ранее – в главах, посвященных войнам ХХ века, но только финал этого громкого века и начало наступившего тысячелетия позволили по-настоящему увидеть и оценить масштабы бедствия.
Европа, занятая процессами деколонизации, интеграции и усреднения массового сознания, не особо замечала собственные внутренние проблемы, а между тем в каждой стране в большей или меньшей степени вспыхивали свои очаги сепаратизма.
Сепаратизм принято разделять на региональный и этнический: первый ратует за создание более приемлемого политико-территориального устройства государства; второй – за создание собственной национальной государственности. Историки утверждают, что в большинстве случаев региональный сепаратизм появляется первым: в регионе существуют социально-политические и экономические проблемы. Как их следствие возникают этнические противоречия и этнический сепаратизм. Но, разумеется, так бывает не всегда. Известны и другие ситуации – такие, как насильственный перенос части одного государства в другое государство, чуждое ему по духу, истории, традиции, языку. Едва ли австрийских немцев из Южного Тироля или венгров из Трансильвании изначально волновали региональные проблемы, вроде проблемы донорства по отношению к унитарному центру. Их волновали насильственные действия государства по отношению к их национальной идентичности, то есть этнические проблемы, связанные с языком, культурой, топонимами, именами, запретом на профессию, национальным унижением достоинства.
