Демонстрация сепаратистов в Южном Тироле. 1959 г.
Существуют этнические группы, которые исторически проживают на территории другого государства: баски и каталонцы в Испании, ирландцы, шотландцы и валлийцы в Великобритании, фламандцы в Бельгии. В других случаях территория подверглась аннексии во время войны: Эльзас и Лотарингия в Германии, Фольклендские (Мальвинские) острова в Великобритании. В третьем случае этнос мог быть включен в состав государства в результате дипломатических соглашений: остров Гибралтар был отнесен к Великобритании в 1713 году (Утрехтский мирный договор), Южный Тироль отдан Италии в 1919 году (Парижская конференция, Сен-Жерменское соглашение), венгры Трансильвании отданы Румынии в 1921 году (год вступления в действие Трианонского мирного договора) и т. д. Но стоит приглядеться к ним повнимательнее, чтобы понять проблему изнутри.
Сепаратисты – кто они?
Фламандцы в Бельгии, использующие фламандский язык и живущие на севере, хотят создания собственного государства либо объединения с близкой им Голландией. А франкоязычные валлоны, проживающие на юге, близки к Франции, поэтому и на нее ориентированы. Особенно подогрел сепаратизм референдум, который прошёл недавно в Шотландии, а также желание каталонцев отделиться от Испании. Но в Бельгии эти настроения накаляются еще сильнее из-за экономических, политических и миграционных проблем, которые захлестнули еврозону. По сути, встал вопрос о самом существовании этой страны на европейской политической карте.
Как же так получилось, что в одной стране живет две такие разные этнические группы, каждая из которых составляет весомую часть населения? Дело в том, что территория современной Бельгии стала независимой страной лишь в 1830 году. До этого она входила сначала в состав Франции, а потом Нидерландов. В итоге на этой территории оказалось население, подверженное влиянию как одной, так и другой культуры. Несмотря на то что сначала «французов» было абсолютное меньшинство, именно их язык стал доминирующим на юге и в высших слоях общества, считался более престижным. Так продолжалось вплоть до начала XX столетия. В итоге нидерландский надолго стал языком каких-то простолюдинов, крестьян северной части страны, а французский оставался языком знати, элиты, культурных людей. Иногда, чтобы войти в высшее общество, нужно было перейти на другой язык общения или даже сменить этническое самосознание. Поэтому фламандцы часто специально становились франкоязычными (таких людей называли франскильонами), из-за чего доля валлонов постоянно росла.
К началу XX века у фламандцев усилилось национальное движение, и они добились того, чтобы их язык тоже был представлен в государстве как язык большинства населения. Двуязычные надписи появились на почтовых марках, вывесках, указателях, деньгах, некоторых официальных документах. После Первой мировой войны двуязычие было закреплено более или менее официально: языком районов, где проживают фламандцы, стал фламандский, а на остальных территориях – Валлонии – официальным остался французский. Брюссель официально считается двуязычным.
Помимо сложного «языкового вопроса» население страны ещё больше разделяла экономика. Сначала считалось, что Фландрия – это захолустный, отсталый сельскохозяйственный регион и страну на себе тащат валлоны со своими угольными шахтами и довольно крупными на тот период заводами. А начиная с середины XX века эта ситуация кардинально поменялась. Теперь фламандцы стали говорить, что они кормят всю Бельгию и обвинять своих франкоязычных сограждан в лени и праздности, ведь у них сильно развилась автомобильная отрасль, начали добывать нефть, а выход к морю давал толчок к развитию торговли, в то время как на юге страны росла безработица. Более того, Фландрия является регионом-донором, ежегодно перечисляющим в дотационные Валлонию и Брюссель крупные средства, что тоже не очень нравится жителям севера Бельгии. Валлоны в ответ стали говорить, что это «экономическое чудо» не случайно и вставшие на ключевые посты фламандцы развивали специально только свою часть страны.
В 1993 году Бельгия стала федеративным государством и в ней официально выделили три субъекта: Фландрию, Валлонию и столичный регион Брюссель.
* * *
Менее известен Секейский край – непризнанная национально-территориальная автономия субэтнической группы, составляющей венгерское национальное меньшинство на территории современной Республики Румыния. Венгры, как уже говорилось ранее, стали заложниками Румынии после Первой мировой войны, когда распалась Австро-Венгрия, а Трианонский договор 1920 года изменил границы. Секейский край был провозглашен 5 сентября 2009 года представителями населения и местных властей уездов Северной Трансильвании, но до сих пор он не имеет государственности. Причем попытки поставить этот вопрос на заседании ООН успеха не имели: МИД Румынии сделал заявление, где выразил сожаление в связи с «учреждением некоего «представительства» так называемой административно-территориальной единицы» Румынии, «которая не существует и не имеет под собой ни конституционных, ни законных оснований».
* * *
Фронт национального освобождения Корсики – сепаратистская организация, базирующаяся на юге Франции, ставящая перед собой цель достижение полной политической независимости или же расширения прав автономии Корсики. Фронт был основан в 1976 году и тогда же приступил к террористическим акциям с целью привлечь внимание к национальной проблеме. Две крупные умеренные сепаратистские организации в центральной и южной частях острова ведут борьбу политическими средствами.
* * *
В испанской Каталонии проблема сепаратизма приобрела особенно острый и необычный характер. 30 сентября 2017 года основатель WikiLeaks, радикальный журналист Джулиан Ассандж назвал ситуацию в Каталонии «первой мировой интернет-войной»: «Первая мировая интернет-война началась в Каталонии, так как народ и правительство используют его (Интернет) для организации референдума о независимости в воскресенье и для атак со стороны испанской разведки, которая замораживает телекоммуникационные связи». Это оригинальное определение свидетельствует о новых формах борьбы централистов с сепаратистами.
Путь в ООН
В Центральной Европе, по мнению ведущих держав, не могло быть иных проблем, кроме холодной войны и социалистического лагеря. Два фактора – деколонизация Африканского континента и холодная война – стали причиной равнодушия и Европы, и ООН к своей внутренней проблеме сепаратизма. На фоне глобальных мировых перемен этот вопрос казался не столь значительным и совершенно непонятным.
К началу 1960-х годов Европа застыла в тревожном ожидании, причем перемен не желали ни в том, ни в другом политическом лагере. «Мы не хотим никакого изменения границ в Европе», – говорил министр иностранных дел СССР А.А. Громыко. «Мы вовсе не требуем самоопределения для Южного Тироля, но просим региональной автономии», – утверждал Б. Крайский. Он решился поставить вопрос о Южном Тироле на рассмотрение XV сессии ООН. В то же время итальянская сторона пыталась убедить ООН, что вопрос этот несерьезный и вообще относится к внутренней компетенции Италии. С этим заявлением выступил 11 июня 1960 года министр иностранных дел Антонио Сеньи – будущий президент Италии.
