Экзотическая танцовщица
Безусловно, вне конкуренции шпионский скандал времен войны 1914–1918 годов – история Маты Хари, танцовщицы храма в Бирме, выдававшей себя за внучку индонезийского императора. На самом деле ее звали Маргарита Гертруда Зелле, родилась она в Голландии в семье шляпника из Лувардена и на острова попала позднее. Громкое дело артистки, соблазнявшей офицеров разведки под кодовым именем «агент H21», превратило Мату Хари в героиню бестселлеров и боевиков. Ее экзотическая красота, жемчужные гирлянды, усыпанная камнями диадема, полуголое гибкое тело притягивали мужчин. История ее популярности напоминает историю Мэрилин Монро: здесь трудно понять, где истинные достоинства этой женщины, а где тот раскрученный в общественном сознании и во многом надуманный образ, ставший легендой.
В 1905 году Мата Хари уже была самой высокооплачиваемой танцовщицей Европы и выступала в салонах парижской аристократии, в доме барона Ротшильда, во дворце «Олимпия». Она привыкла жить расточительно, поэтому не вылезала из долгов и легко дала себя завербовать немецкой разведке. Очевидно, она рассуждала: «А почему бы и нет? Это романтично и приносит доход». Мысль об опасности едва ли посещала ее в то время.
Обольстительная Мата Хари
Танцовщицу впервые заподозрили в шпионаже, когда она работала в мадридском мюзик-холле в 1915 году. В 1916-м произошло ее знакомство с немецким консулом в Нидерландах Карлом Крамером. После этого глава французской контрразведки Жорж Ладу приставил к ней двух агентов наружного наблюдения, которые писали в своих отчетах, что она ведет себя как куртизанка, посещает офицеров и живет на широкую ногу даже в тяжелые военные годы. Ладу предложил ей 25 тысяч франков за каждого сданного вражеского шпиона, и легкомысленная, корыстная артистка стала двойным агентом.
Однако вскоре в эфире радиостанции Эйфелевой башни в Париже была перехвачена радиограмма, в которой сообщалось о том, что немецкая разведка в Мадриде перечислила амстердамскому агенту Н 21 15 тысяч марок за выполненную задачу. Это послужило причиной ареста Маты Хари. Ее поместили в тюрьму Сен-Лазар.
Существует версия, что судебный процесс Маты Хари в 1917 году был чисто демонстративным, рассчитанным на ее громкое имя, поскольку толку от такой агентессы было немного. Но спецслужбам нужен был резонанс и отчет о проделанной работе, а лучшей кандидатуры на роль разоблаченного шпиона им было не сыскать.
Мату Хари расстреляли 15 октября 1917 года под Парижем, возле замка Венсен. Надо заметить, держалась она превосходно и даже театрально: на расстрел вышла в роскошном платье и помахала солдатам перчаткой. При этом ее адвокат разрыдался, а один из солдат расстрельной команды упал в обморок.
Скромная секретарша
Разведчик и историк спецслужб Фердинанд Тохай считал, что Мату Хари сгубила ее популярность: она была слишком заметной, за это и поплатилась. Менее известной, но гораздо более успешной сотрудницей разведки стала Элизабет Мюллер Шраг – образованная, но скромная и разумная дама.
С 15 сентября 1914 года Элизабет, в совершенстве знавшая французский язык, работала, подобно Жюлю Зильберу, почтовым цензором, но не в Лондоне, а в оккупированном Брюсселе. Ее коньком были частные письма военных из Бельгии и Северной Франции, из которых можно было почерпнуть много ценных сведений о расположении и передислокации войск, состоянии вооружений.
Однако Мюллер этим не ограничилась. Она сняла номер в отеле рядом с апартаментами генерал-губернатора и легко вошла к нему в доверие, а потом устроилась на работу к фельдмаршалу. Обаяние, усердие, такт и интуиция сделали Мюллер к 1915 году главным германским агентом во Франции. Она всегда оставалась в тени, но именно поэтому была столь эффективным поставщиком информации. За боевые заслуги Элизабет Мюллер получила от руководства Германии Железный крест 1-го класса, но сопряженная с риском работа подорвала ее здоровье, и после войны ценному агенту пришлось долгие годы лечиться в госпиталях.
Внимательный почтальон
Автор мемуаров Жюль Кроуфорд Зильбер был военным врачом, участником Англо-бурской войны. Еще в детстве он попал с родителями в Африку и говорил по-английски без акцента, а также знал язык буров. В начале войны Зильбер был направлен в Лондон, где снял небольшую квартиру в Черинг-Кросс и стал перлюстрировать почту для британской контрразведки М15. Ему повезло: хозяева тщательно готовили его заброску в тыл врага, британская контрразведка его прошляпила, работа в почтовом ведомстве Солсбери оказалась не столько рискованной, сколько требующей внимания и хорошей памяти. Поначалу Зильберу приходилось запоминать большие тексты, которые он не мог копировать у всех на глазах, позднее он оборудовал у себя в ванной лабораторию для проявки фотографий.
Немецкий педантизм, над которым иронизировал Тохай, очень помог Зильберу: он никогда не уходил из дома на тайную встречу, не заручившись заранее концертными и театральными билетами, обеспечивавшими ему алиби на случай провала. Зильбер оставался в британской контрразведке до конца июня 1919 года и ни разу не был заподозрен. От директора М15 он даже получил благодарность за честную службу. Многие высшие чиновники узнали о деятельности Зильбера лишь через 15 лет, когда он вышел в отставку. «Зильбер шпион? – удивился руководитель почтового ведомства сэр Эдвард. – Да такого просто не может быть».
Одинокий велосипедист
Трагичнее сложилась судьба известного немецкого агента Карла Хайнца Лоди: он родился в 1877 году в семье офицера и с детства был склонен к риску. Лоди обожал колесить по городам на велосипеде. Сведения о военном флоте, которые он добывал, оказались крайне важны для немцев. 5 сентября 1914 года был взорван флагманский крейсер «Пэсфайндер», окруженный эскортом катеров. Из 270 человек экипажа большая часть погибла. И эта атака, и взрывы в артиллерийских погребах были результатом донесений Лоди. Отправляя 6 сентября 1914 года свое второе донесение, Лоди в эйфории от первой удачи забыл зашифровать его. Донесение застряло в ведомстве почтового контроля, и за агентом установили наблюдение. Следующее донесение также было перехвачено. Заметив слежку, Лоди с фантастическим хладнокровием явился в полицию и пожаловался. Его спокойствие смутило полицейских, и перед ним извинились. Следующей рискованной ситуацией стала случайная встреча со знакомым американцем, который мог его выдать, и Лоди уехал в Лондон.
В середине сентября 1914 года Лоди отправил в Стокгольм подробное описание оборонительных сооружений и вооружения британских кораблей в Северном море. 28 сентября он уехал на западное побережье Англии, где выяснил, что в ливерпульских доках крупные океанские пароходы переделывают в вооруженные крейсера. Его попросили предъявить документы, но и на этот раз не задержали. В последнем сообщении от 30 сентября 1914 года Лоди сообщил, что, возможно, его скоро арестуют. Агента задержали в конце октября в гостиничном ресторане. При обыске в номере нашли германские деньги, записную книжку с текстом первой телеграммы, адреса жителей Берлина, Гамбурга и Бергена. Несмотря на помощь лучшего лондонского адвоката, Лоди спастись не удалось, и он стал первым немецким шпионом, приговоренным в Лондоне к расстрелу. Но агенты, наделенные специальными поручениями, были готовы к такому исходу, ведь в мире уже шла Великая война.
