Министр иностранных дел Австрии граф Александр фон Гойос
На следующий день после этих параллельных переговоров состоялось заседание Совета Короны. Кайзером Вильгельмом II, канцлером Теобальдом фон Бетман-Гольвегом и Артуром Циммерманом было принято решение поддержать Австро-Венгрию в связи с убийством эрцгерцога в Сараеве и готовиться к войне. Решающим было, конечно, мнение кайзера. Вечером того же дня посол Сегени-Марич телеграфировал в Вену о полученной поддержке. Циммерман рассказал о заседании совета Гойосу. Граф получил с собой письмо Бетмана-Гольвега, составленное от имени кайзера. В нем кайзер благодарил Франца-Иосифа за послание, заверял австрийского императора в своей поддержке и обещал взять переговоры с Румынией на себя.
В те дни германская верхушка, поддерживавшая на словах Австро-Венгрию, вела себя достаточно равнодушно по отношению к происходящим событиям. Министр иностранных дел Готлиб фон Ягов (1863–1935) проводил медовый месяц в Люцерне, переложив свои обязанности на будущего преемника Артура Циммермана, а кайзер Вильгельм II на следующий день после переговоров с австрийскими официальными лицами уехал в круиз по Северному морю. Австрийские политики делали то же самое, но по иным причинам. Им важно было не показать, что грядет большая схватка: все спокойно, ничего не происходит. Министр иностранных дел Берхтольд посоветовал главнокомандующему Конраду Гётцендорфу и военному министру Александру фон Кробатину уйти в отпуск, чтобы никто ни о чем не догадался.
Стремительная смена событий вызвала хаос и сумятицу не только в делах, но и в сознании людей: никто так и успел понять, что в действительности произошло. В момент австрийской мобилизации главнокомандующий Сербии находился в Австрии на отдыхе, а потерявшие наследника престола австрийцы продолжали заниматься повседневными делами.
7 июля 1914 года граф Гойос вернулся в Вену и в тот же день выступил на заседании министерского совета с отчетом. Его второе выступление на эту тему состоялось 19 июля. Позднее говорилось о том, что сторонник войны с Сербией Александр Гойос приближал ее всеми силами, не представляя в то время ее истинных масштабов. Он хотел вооруженного конфликта на Балканах, едва ли подозревая, что пламя войны охватит весь мир.
Реакция европейских стран на сараевское убийство была не совсем адекватной. В то время как Сербия посылала Австрии официальные соболезнования, английская официальная печать выходила с заголовком «К черту Сербию!».
Еще интереснее вел себя министр иностранных дел Англии Эдвард Грей (1862–1933). Его двойная игра стала в истории символом беспримерного лицемерия. 8 июля он сказал русскому чрезвычайному и полномочному послу А.К. Бенкендорфу (1849–1916), что Англия всегда поддержит Россию, в особенности если последняя окажет военную помощь Сербии. На следующий день он же объявил немецкому послу князю Карлу Максу Лихновскому (1860–1928), что Англию с Россией не связывают никакие соглашения и он приложит все усилия для предотвращения войны. 27 июля Грей, угрожая выходом в отставку, требовал от кабинета министров утверждения военной резолюции, а еще через два дня, 29 июля, вновь заверял Лихновского в совершенной дружбе с Германией и сохранении нейтралитета. Это полностью ввело в заблуждение англомана Лихновского. Он до последнего надеялся, что Англия не будет воевать с Германией. Вернувшись на родину после начала войны, он подвергся обвинениям в том, что Грей обманул его, как ребенка.
После этой зигзагообразной политики министра иностранных дел Англии кайзер Вильгельм II назвал Грея «подлым обманщиком и фарисеем» (Deutschland im ersten Weltkrieg. Bd. 1). В мире, где постоянно ведутся большие игры, обман и фарисейство давно получили эвфемистический синоним – искусство дипломатии. Но даже такая дипломатия должна иметь границы.
Наконец король Великобритании Георг V 26 июля сообщил германскому принцу Генриху, что его страна в случае начала войны будет придерживаться нейтралитета. (История дипломатии. В 3 т. Т. 2. М., 1963).
Премьер-министр Венгрии Иштван Тиса (1861–1918), стремившийся противодействовать росту русского влияния на Балканах и созданию союза балканских государств, призывал к осторожным действиям по отношению к Сербии и возмутил этим австрийского министра Леопольда фон Берхтольда (1863–1942). Французская делегация во главе с президентом Пуанкаре и премьер-министром Вивиани находилась с официальным визитом в России.
Все были заняты своими повседневными делами, а летнее время способствовало еще и традиционным отпускам в излюбленных районах Европы, от которых царственные особы, чиновники и дипломаты не собирались отказываться, полагая, что ничего особенного в мире не происходит.
Ультиматум как искусство агрессивной дипломатии
События в Сараеве привели к так называемому «Июльскому ультиматуму» (или «Июльскому кризису») 1914 года.
6 июля, когда граф Гойос еще вел переговоры в Берлине, Иован Иованович передал из Вены, что в ходе следствия появились данные об участии Сербии в заговоре. После этого стало ясно, что обвинений в соучастии не избежать, и началась проверка сербских государственных структур.
В тот же день министр иностранных дел Российской империи С.Д. Сазонов подошел к австрийскому посланнику в Санкт-Петербурге Отто Чернину, брату министра иностранных дел Австро-Венгерской монархии, с предложением организовать сербское расследование заговора и предотвратить тем самым нагнетание военной истерии. Определенного ответа он в тот день не получил. Отто Чернин смог дать ответ Сазонову лишь десять дней спустя —16 июля. Он сообщил, что Австрия не станет предпринимать никаких шагов, которые вызвали бы войну на Балканах. Это было явной дезинформацией с целью успокоить Россию. И российские власти не стали выражать протест.
Несмотря на нанесенное в Сараеве оскорбление императорскому двору, автором ультиматума была не Австрия, а Венгрия. 7 июля 1914 года (в тот же день, когда выступал граф Гойос) на заседании австрийского правительства граф Иштван Тиса (его считают одним из главных виновников Второй Балканской войны и Первой мировой войны, активизировавшим австро-венгерские позиции на Балканах. – Примеч. М.С.) объявил о решении предъявить Сербии жесткие условия. Активность Тисы в этом деле объяснялась его беспокойством и желанием предотвратить конфликт. Сам он считал свой документ очень мягким и взвешенным.
В ультиматуме содержалось десять пунктов:
1. Запрещение изданий, пропагандирующих неприязнь к Австро-Венгрии и нарушение ее территориальной целостности.
2. Исключение антиавстрийской пропаганды из народного образования.
3. Запрещение общества «Народна Одбрана» («Народная защита» (сербс.), это общество также имело неформальное название «Черная рука». – Примеч. М.С.) и всех других союзов и организаций, ведущих пропаганду против Австро-Венгрии.
4. Увольнение с военной и государственной службы всех офицеров и чиновников, занимающихся антиавстрийской пропагандой.
