Фон Папен, как видно из его записей, после своего понижения и отправки в Вену приобрел качества неплохого аналитика, в то время как большинство его молодых подчиненных напоминали слепых котят. С чем связана сострадательность Кеттелера, граничащая с блаженностью? Или это проявление кодекса чести дворянина, который никак не может допустить, чтобы его товарищ оказался предателем?
Конечно, Бохов сразу же доложил своим хозяевам о том, что венские дипломаты отправили документы посольства на депозит в Швейцарию. Благодаря этому тайному агенту служба СД все время была в курсе продолжающегося противостояния Кеттелера нацистской системе. Когда труп Кеттелера нашли и стало ясно, что он убит, соратники дипломата немедленно заподозрили Бохова в причастности к этому темному делу.
В опубликованных в 1972 году мемуарах Фриц Гюнтер фон Чиршки с полной уверенностью обвинял Бохова в том, что Кеттелер «на его совести». Как уже говорилось, дело об убийстве Кеттелера было возобновлено в конце 1970-х годов – спустя почти 40 лет после его гибели. Когда расследование было приостановлено, прокурор Брауншвейга не сидел сложа руки и к 1994 году смог доказать, что именно Вальтер Бохов был предателем, работавшим на СД, виновным в смерти Кеттелера. Доказательством служила задокументированная записка из Главного управления СД от 22 июня 1938 года, в которой офицер СД Хорст Бёме, доверенное лицо Рейнхарда Гейдриха и непосредственный убийца Кеттелера, отмечал, что окружение фон Папена «каким-то образом узнало, какую роль в итоге сыграл Бохов». В то же время Бёме предлагал дать Бохову постоянную должность в немецком бюро новостей (DNB), потому что он осуществлял свою работу в качестве информатора «в течение последних нескольких месяцев для службы безопасности рейхсфюрера СС безвозмездно». Эта работа была «хорошей и чрезвычайно важной для СД». В записке, написанной тремя неделями позже, говорилось, что Гейдрих приказал, «чтобы Бохову по-прежнему оказывали поддержку ввиду известных причин из-за его важности». По словам следователей Брауншвейга, причиной убийства Кеттелера была информация, переданная Боховом в СД, о том, что Кеттелер отправился в Швейцарию со своим коллегой графом Кагенеком, чтобы незадолго до аншлюса Австрии положить важные документы посольства на депозит. Что же такое содержалось в документах? Не раз говорилось, что Гитлер опасался своей нелегитимности – того, что Гинденбург вовсе не передавал ему власть перед смертью: именно это могло быть задокументировано в тех бумагах. Довольно странно, если учесть, что к тому моменту власть фюрера была абсолютной и безраздельной, а Гинденбург уже умер. С чего бы Гитлеру волноваться?
Непотопляемые агенты
Что же касается Бохова, то это какой-то феномен. Он заключается не в том, что один человек предает другого, да еще и того, кто ему сочувствует и искренне хочет помочь. И не в том, что пишущий человек, автор романа, становится доносчиком. В данном случае феноменальным представляется доверие разумных людей – доверие, не имеющее границ и совершенно лишенное логики, анализа и элементарной наблюдательности. Бохов неоднократно у всех под носом сдавал своих сослуживцев, но никто его ни в чем не заподозрил.
Похожая история повторится позднее – когда уже в 1960-х годах совсем молодой агент-провокатор из итальянской секретной службы SISMI с легкостью заманит двух зрелых и опытных подпольщиков, южнотирольских оппозиционеров Г. Клотца и Л. Амплатца, в горы, чтобы сдать их итальянской контрразведке или убить: при любом раскладе ему обещали приличную сумму денег. В тот раз, в 1964 году, 25-летний провокатор Кристиан Керблер тоже скрывался под маской журналиста – телерепортера, снимавшего документальное кино. Под предлогом съемок фильма он и вытащил в горы подпольщиков. В результате один из них был убит, а второму, тяжело раненному, удалось спастись. Керблера объявили в розыск сразу четыре страны, его караулили на западногерманской, швейцарской и австрийской границах. Итальянцы тоже делали вид, что ищут его, чтобы обвинить в убийстве. Но провокатор и убийца не пойман до сих пор, и это – настоящий позор для закона и справедливости.
Интересно, что настоящих, не ряженых, журналистов не любят властные, сыскные и карательные органы, их убивают бандиты и секретные службы, им редко доверяют. А ряженые, работающие на властные, сыскные и карательные органы, наоборот, выходят сухими из воды, получают поддержку и пользуются всеобщим доверием. Очевидно, журналистская деятельность – удобное прикрытие для оборотней.
Коней на переправе не меняют
Сегодня лишь старшее поколение помнит старенькую картину «Миссия в Кабуле» – яркую, красочную, полную приключений. Главным героем фильма был посол в Афганистане Петр Сорокин, прототипом которого стал Яков Суриц, в дальнейшем – опытный человек с многолетним стажем дипломатической работы. Опять не избежать извинительной оговорки: трудно не заметить, что в картине, снятой в 1970 году и намеченной как масштабный боевик о событиях Гражданской войны (действие происходит в 1919 году), еврейское имя посла было заменено на малозаметное и распространенное русское имя Петр Сорокин, поскольку проще было сделать посла представителем титульной нации, а еще лучше – выходцем из пролетарских низов. Исполнитель главной роли в фильме, снятом авторами, которые сами принадлежали к далеко не титульной национальности (сценаристы – В. Вайншток и П. Финн, режиссер – Л. Квинихидзе), был найден практически идеально: русский актер Олег Жаков обладал не только опытом и крепкой актерской фактурой, но и поразительной способностью играть профессоров, рабочих и капитанов траулера. Он со своим мрачновато-насупленным лицом удачно вписался и в этот афганский колорит – как типичный слуга народа и режима. Конечно, события в фильме излагались весьма вольно и не соответствовали истинным реалиям того времени, но само по себе обращение к миссии Якова Сурица в Афганистане было интересно, поскольку эта фигура у нас никогда не афишировалась, в отличие от И.М. Майского, А.М. Колонтай или В.Г. Деканозова.
Яков Суриц в дипломатии
Суриц – фигура неоднозначная и во многом загадочная. Этот человек ангелом, безусловно, не был, но в уме и проницательности ему точно не откажешь. Он прошел огонь, воду и медные трубы и смог не только сохранить собственную жизнь в условиях непростой исторической эпохи, но и оставаться на дипломатической работе вплоть до самой смерти.
Советский посол И.М. Майский называл его «человеком большой культуры и широкого политического кругозора» и вспоминал: «Он охотно посвятил меня во все детали парижской ситуации.
– Не знаю, чем закончится англо-французский спор, однако настроен я пессимистически…»
Здесь речь идет о том сложнейшем периоде европейской дипломатии, когда Суриц уже работал в предвоенном Берлине в 1934–1937 годах.
Полпред СССР в Германии А.А. Шкварцев (стоит в центре с бумагами) во время подписания Договора о дружбе и границе между СССР и Германией 28 сентября 1939 г.
