«Продолжение политики другими средствами»
Финал этой истории известен: 22 июня 1941 года, в 6 часов утра, по радио из зала бундесрата выступил рейхсминистр иностранных дел фон Риббентроп. В присутствии представителей немецкой и зарубежной прессы он заявил, что принял посла Деканозова и поставил его в известность, что ввиду антигерманской политики советского правительства и угрозы границам Германии, создаваемой огромным скоплением сил Красной армии, правительство рейха с сегодняшнего дня переходит к военным оборонительным мерам.
Перед встречей с Деканозовым Риббентроп метался по кабинету, нервничал. Ему было неприятно то, что он собирался сделать. Деканозов вошел, еще ничего не зная, протянул руку… Риббентроп вручил ему меморандум. Советский посол опомнился, выразил глубокое сожаление, небрежно поклонился и покинул комнату, не подав руки.
В это же самое время в Москве посол фон Шуленбург зачитывал тот же меморандум министру иностранных дел Молотову.
Нападение на Польшу (Германия, 1939)
1 сентября 1939 года немецкая армия атаковала польский гарнизон на полуострове Вестерплатте, насчитывающий 180 человек, которые в течение 7 дней оказывали сопротивление нескольким тысячам гитлеровцев, поддерживаемых тяжелой артиллерией, бомбардировщиками и обстрелами с линкора «Шлезвиг-Гольштейн».
Начало войны
Вестерплатте – небольшая территория в километр длиной и полкилометра шириной. История его такова. На отторгнутом участке Германии после Первой мировой войны был создан Вольный город Данциг (ныне – польский Гданьск). До сентября 1939 года здесь находился военно-транзитный склад для принятия грузов с вооружением и техникой. Склады и территорию на полуострове Вестерплатте охранял польский гарнизон.
В ночь на 1 сентября 1939 года было неспокойно. Командир гарнизона майор Хенрик Сухарский получил приказ командования в случае нападения немцев удерживать территорию в течение 12 часов. Ему было сказано, что на помощь придет интервенционный корпус бригадного генерала Станислава Скворчинского. Но майор понимал, что в случае войны вряд ли кто-то придет им на помощь, а Скворчинского просто отрежут, тем более что самым уязвимым участком оставалось море. Правда, была еще надежда на англичан, на их флот. Майора проводили словами: «Это битва за нашу честь и за Гданьск, за польский Гданьск». Громкие слова, далекие от реальности.
Ночью было затишье, но положение казалось обманчивым, а немцы уже вывели на рейд «Шлезвиг».
Солдаты вермахта ломают шлагбаум на пограничном пункте в Сопоте (граница Польши и Вольного города Данцига). 1 сентября 1939 г.
Командир гарнизона рассуждал, глядя на карту своего укрепрайона:
– Лес перед 3-м постом слишком густ. Его надо разредить. Плохо просматривается железнодорожное полотно.
– Но есть еще 5-й пост и укрепления порта, – возразил его собеседник.
– В случае чего они долго не продержатся. Немцы не ограничатся наступлением с суши. А со стороны моря они слишком растянуты. Таким образом, остается только внутреннее укрепление. Но тогда они уже будут под окнами казармы, – с невеселой иронией сказал Сухарский.
По рации передали: «Говорит «Пристань»! Пан майор, кажется, немцы эвакуируют новый порт».
В это время подчиненные коменданта гарнизона рассуждали о том, что грядет разрядка политической обстановки и начало переговоров:
– Вот увидите – они договорятся между собой.
Это было либеральным заблуждением. На той стороне патрулировали немцы, их можно было увидеть в оптический прицел. А с некоторых мест прибрежной полосы – невооруженным глазом.
И вдруг в районе железнодорожного полотна раздался револьверный выстрел. Офицеры встревожились, но продолжали играть в шахматы. Кто-то считал, что выстрел прозвучал из-за канала. Хорунжий Кречман на всякий случай вынес на передовую позицию пулемет. Сообщили о появлении внутренних войск в зеленых мундирах.
Беспокойные ночи
Сухарский был опытным человеком и сразу догадался о возможной провокации: для нее порой достаточно и одного выстрела. Хорунжий получил приказ обойти все посты. Сержант Барант отправился с обходом и был убит взрывом. Объявили боевую тревогу. Грабовский вывел орудия. Некоторые все еще думали, что это учебная тревога. Пулемет покатили в лес. Свистели пули, гремели отдельные пулеметные очереди. На железной дороге шел бой. Поляки забросали полотно гранатами и отошли. Заметив огневую точку на маяке, польские военные выстрелом сняли снайпера. У 3-го поста штабелями лежали немцы. Первую атаку удалось отбить. Офицеры считали, что через два часа все кончится и немцы отступят.
– Ковальчик! – позвал командор-поручик Домбровский. – Возьми двух солдат и ликвидируй сволочей, которые там засели.
В это время за частоколом на море появились корабли. Чьи – не видно. Поляки решили, что это англичане. А в это время немцы на подступах к 3-му посту лезли в пролом в заборе. Поручик отдал приказ отступить на 1-й пост. Вокруг от выстрелов и взрывов падали елки и сосны, превращая лес в один искусственный завал.
– Пан майор, я – поручик Пайола. Мне приходится отступать первым.
Раненый капитан приказал Кречману:
– Принимай командование, но береги людей.
Немцы прорывались. Возле пристани появились какие-то лодки. Радиостанция принимала странные сообщения: «Внимание! Внимание! Приближается ко-ма 47, ло-та 23, ко-ра 18. Приближается ба-ро 23».
После недолгого затишья на Вестерплатте полетели самолеты и началась ковровая бомбардировка. Вид этих самолетов вызвал у поляков удивление: они таких никогда не видели. Связь не работала. Но ошеломленные налетом и грохотом защитники форта не утратили мужества. Они переносили раненых и даже пытались на ходу их оперировать. Инструментов и перевязочных материалов не было, поэтому врач форта Мечислав Слабы добыл необходимое на заброшенном медпункте и тут же вскипятил в кастрюле. Вместо анестезии использовали прихваченный капитаном еще до нашествия коньяк. У одного из раненых уже началась гангрена.
В одиночестве
Сухарский сидел в штабе и не мог понять, почему не докладывает 5-й пост. Он не знал, что докладывать больше некому. Весь 5-й пост был уничтожен, до 3-го поста добрался только один уцелевший боец. Патронов было мало, и солдаты 3-го поста не знали, где их добыть. Комендант уже не верил, что немцев удастся прогнать. Он начал подумывать о сдаче Вестерплатте – чтобы просто спасти людей. Но вокруг него все были настроены решительно, сдаваться никто не хотел. Тем более что радио то и дело передавало польские и европейские новости о том, что Вестерплатте героически держится.
