Судя по всему, раздражение советских официальных лиц из-за откровенного обмана англичан, не собиравшихся открывать второй фронт, привело к желанию отомстить – именно так, как принято было мстить в дипломатической среде: нужно было поставить человека в смешное и унизительное положение. Черчилля напоили, растопили для него баню, и он, находясь в постоянном напряжении в непривычной для себя обстановке, доверчиво дал себя обработать, а потом начали появляться карикатуры, изображавшие голого премьера, фотоснимки выпившего Черчилля. Эти изображения до сих пор хранятся в архивах. Неприятно, конечно, но едва ли это испортило имидж британского политика. Над ним посмеивались не зло. И в целом Черчилль был доволен визитом. Очевидно, ему любопытно было поглядеть на живого Сталина и побывать в столице воюющего государства.
«Мне кажется, что я установил личные отношения, на которые так надеялся», – писал Черчилль своему заместителю, лейбористу Клементу Эттли – человеку, который вскоре займет его место, а потом уступит это место ему же.
Но и прекраснодушия не было: скоро окончится война, и вновь начнется противостояние западного и восточного мира – совсем другая, диверсионная дипломатия.
Центральная Европа за кулисами Ялты
В тот момент, когда в Ялте проходила Крымская конференция руководителей трех держав-союзниц, положение Австрии и Италии, государств-соседей с непростой исторической судьбой, оставалось неопределенным. Австрия еще не была взята союзниками, а Италия оказалась разделена между американскими и немецкими войсками временными военными границами, через которые, рискуя жизнью, пробирались партизаны и сотрудники Красного Креста.
Австрия в конце войны
В соответствии с «Московской декларацией», принятой 1 ноября 1943 года державами антигитлеровской коалиции, Австрия считалась «первой жертвой нацистской агрессии», однако в декларацию по предложению Вышинского была внесена поправка о мере ответственности Австрии за участие в войне. Еще не освобожденную страну с помощью листовок провоцировали на внутреннее восстание, к которому не было и не могло быть предпосылок. Весной 1938 года многие австрийцы искренне считали, что аншлюс – это присоединение к исторической родине. В то же время улучшение качества жизни австрийцев в результате экономического подъема 1938–1939 годов, социальная программа жилья, повышение уровня жизни австрийского крестьянства привели к политической пассивности большей части общества и конформистским настроениям в среде австрийских обывателей. Едва ли эта земля могла в короткие сроки создать организованные группы сопротивления.
Черчилль, Рузвельт, Сталин в Ялте. Февраль 1945 г.
Лишь отдельные отряды коммунистов налаживали контакты с военнопленными, устраивали взрывы и саботажи на заводах, за что сурово карались гитлеровской полицией. 12 декабря 1944 года был создан Временный национальный комитет, состоявший из антифашистов. Они смогли связаться с частями Красной армии и поставляли им сведения о военном положении. Но освобождение Вены советскими войсками было воспринято с тревогой.
Историк А.Ю. Ватлин употребил парадокс: «Союзники по антигитлеровской коалиции освободили Австрию, победив австрийцев». Мнения относительно будущего этой страны высказывались разные. Так, Черчилль ратовал за Дунайскую конфедерацию, а Сталин хотел видеть Австрию отдельным небольшим государством. Позднее канцлер Австрии Карл Реннер, заступивший на пост 27 апреля 1945 года, в письмах к Сталину подобострастно называл его «товарищем» и «величайшим государственным деятелем нашего времени», хотя еще в 30-х годах высказывался за аншлюс Австрии Третьим рейхом, изменив в тот момент своим социалистическим, антинацистским взглядам.
Стоит ли удивляться, что в такой ситуации судьба пережившей аншлюс Австрии выглядела неясно, а ее правителям приходилось думать о собственной территории, а не о тех сопредельных землях, которые сотни лет входили в Австрийскую империю и уже более четверти века оставались в составе Италии.
Италия в конце войны
После заключения перемирия и подписания Die Option (пакт Гитлера и Муссолини 1938–1939 годов) Гитлер не стал заявлять претензий на бывшие австрийские территории, населенные немцами, предложив немецкоязычным гражданам Южного Тироля переселиться в Третий рейх. После этого 80 % жителей уехало в Германию, чтобы избежать итальянизации (60 % уехавших после войны вернулись на родину). Гитлера интересовала сама Австрия, и, отступившись от Южного Тироля, он беспрепятственно осуществил аншлюс. В то же время притязания Муссолини распространились на «английские и французские владения, простирающиеся от восточного побережья Средиземного моря до Испанского Марокко и Танжера». Но неблагоприятный для Италии характер военных действий и другие факторы привели к банкротству фашистской империи, развалу экономики и унизительной карточной системе для итальянцев, которые давно снабжали продуктами Германию и оказались в вассальной зависимости от нее. В тот момент Италию разрывали конфликты. После высадки союзников в июле 1943 года режим Муссолини был низвергнут, а власть оказалась у премьера Бадольо, который вел с союзниками переговоры о капитуляции. Об этом упоминалось и на Ялтинской конференции – в контексте меры ответственности стран оси и их права на самостоятельное формирование новых правительств: Сталин опасался, что «какая-нибудь группа в Германии может сказать, что она низложила правительство, как Бадольо в Италии».
На 6-м заседании в Ливадийском дворце 9 февраля 1945 года говорилось и о том, что после освобождения Северной Италии должны состояться выборы в учредительное собрание или парламент, на которых «советский, американский и британский наблюдатели должны иметь возможность присутствовать».
В то же время Сталина больше интересовала судьба соседней Польши (6-е заседание, 9 февраля) и ее границ (7-е заседание, 10 февраля) и в гораздо меньшей степени – судьба Италии и ее северных территорий, населенных австрийскими немцами, которые все еще надеялись получить право на самоопределение.
Между Австрией и Италией
В «Декларации об освобожденной Европе», принятой на Ялтинской конференции, говорилось, в частности, что следует дать возможность «освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору». Подчеркивалось, что необходимо «помогать народам в любом освобожденном европейском государстве или в бывшем государстве – сателлите оси в Европе… создавать условия внутреннего мира… проводить неотложные мероприятия по оказанию помощи нуждающимся народам…».
Такой «нуждающийся народ» в Европе был, однако ни одного из заявленных в декларации прав он так и не увидел.
В конце войны южные тирольцы добросовестно разгребали завалы после британских бомбардировок, а по ночам тайком слушали «вражеское» радио. Прослушивание зарубежных станций и чтение листовок, сброшенных с самолетов, пресекали гитлеровская полиция и нацистский префект Петер Хофер, но губернатор края Карл Тинцль старался закрывать глаза на эту вольность своих соотечественников. Всем было ясно, что гитлеровский режим доживает последние дни. «Катакомбный пастор», каноник-антифашист Михаэль Гампер, вынужденный с 1943 года скрываться в тосканском монастыре, писал для наступавших союзников историю своей родины, надеясь вызвать у них понимание и сострадание. Тирольцы, пострадавшие за двадцать с лишним лет от обоих тоталитарных режимов, ждали перемен. Но, когда Южный Тироль был освобожден, надежды скоро сменились отчаянием. Журналист, бывший узник Дахау Фридл Фолгер писал: «Любая другая область в Европе была бы рада избавиться от оккупации. И только мы, южные тирольцы, были рады их присутствию. Как счастливы мы были бы стать британской колонией! Но они так быстро ушли…» (Vollger Friedl «Mit Südtirol am Scheideweg: Erlebte Geschichte»).
