Буран ушел так же быстро, как и обрушился. Выплеснув свою магическую ярость, он тихой поземкой спустился вниз по склону, чтобы снова набраться сил.
Хасс тряхнул крыльями, сбрасывая тот снег, что все-таки прорвался в пещеру и поднялся. Ким сразу вскочила на ноги, будто только и ждала, когда он ее отпустит и тут же отпрянула к самой дальней стене. Боялась, мерзавка. И правильно делала. С тихим, утробным рычанием он отвернулся от нее к выходу из пещеры.
Его не было. Снежная стена закрывала узкую расселину, не оставляя даже крохотной лазейки.
– Мы…мы здесь замурованы? – в ужасе прошептала Ким, – навсегда?
Хасс недовольно фыркнул и начал разрывать снег сильными лапами. Вскоре показался первый просвет. Еще немного усилий и кинт выбрался наружу, тут же становясь человеком:
– Иди сюда! – голос, наполненный лютой стужей, приглушенно звучал откуда-то сверху.
Ким хотелось проигнорировать его, смолчать, оставив приказ без внимания, но серые стены пещеры давили, а страх остаться в ледяной ловушке становился почти невыносимым, поэтому она начала послушно карабкаться следом за ним, то и дело проваливаясь и скатываясь вниз. Наблюдая за ее мучениями, Хасс все-таки не выдержал:
– Руку давай!
Ким проигнорировала его приказ и снова попыталась забраться сама, но опять ноги проваливались в снег.
– Ослица, упрямая, – кхассер схватил ее за капюшон и бесцеремонно вытащил наружу. Не дав ей опомниться, он снова обернулся, и подхватив свой проблемный трофей взлетел наверх, туда, где в большой пещере укрывались его люди.
Они уже прокопали в снегу проход и выбрались на улицу, а следом за ними из ледяного плена поднимались и встревоженные вирты.
– Все целы?
– Да. Вовремя укрылись, – ответил Верн, – вы как?
Ким была готова провалиться от стыда сквозь землю, потому что все мужчины смотрели на нее. Их мысли нетрудно было угадать.
Хасс только угрюмо хмыкнул:
– Связать, кляп, и поперек седла, – прозвучало его распоряжение, – продолжаем подъем.
Он отвернулся, чтобы не видеть, как Верн проворно накидывает петлю на ее руки, а потом, обхватив за талию, закидывает в седло. Ему было не жалко пленницу, она злила его, вызывая глухое раздражение, но еще больше он злился на себя. Потому что, когда видел, как к ней прикасались чужие руки, испытывал желание убивать.
Глава 5
Он не шутил, когда сказал, чтобы ее связали и закинули, как тюк с барахлом, поперек седла. Ким была уверена, что такой, как Хасс вообще не умеет шутить. И улыбаться. За непроницаемой маской ничего не разберешь, а глаза, несмотря на свой теплый, янтарный цвет, были холодными словно зимние озера.
Кто-то из мужчин, она не успела рассмотреть, кто именно, выполнил его приказ и крепко пристегнул ремнем. Ким даже охнуть не успела, как повисла вниз головой. Хорошо хоть про кляп забыл, а то было бы совсем тошно. Вирта под ней недовольно заурчала, обернулась и понюхала ее щеку, быстро коснувшись холодным змеиным языком.
– Вперед.
Отряд снова начал свой подъем, вереницей растянувшись вдоль узкой тропы. В этот раз они не стали подниматься напрямик, потому что Сеп-хатти принес много снега, под которым могли скрываться кованые ловушки. Подъем по тропе был более планый и легкий, без прыжков и скрежета когтей, но поводов для радости не было. Болтаться вниз головой, уткнувшись носом в жесткий бок вирты – то еще удовольствие. Каждый шаг отдавался болью в груди, перед глазами кружились красные мошки, а еще к горлу покатывала тошнота. Неровный ход зверя, заставлял ежиться от страха на каждом повороте. Казалось, что еще шаг и она скатится на землю.
Хотя земля – не такой плохой вариант. Ким это поняла в тот момент, когда они проходили над глубоким ущельем, и она случайно открыла глаза. Пропасть. Черная, равнодушная, начиналась всего в каком-то полуметре от лап вирты. Если ее мотнет, если она оступится…
Девушка снова зажмурилась, стиснула зубы, чтобы не всхлипнуть от страха, а захватчики, не зная усталости и в полнейшем молчании, продолжали свой путь.
Спустя какое-то время Ким начала замерзать. Стянутые веревками руки и ноги совсем задеревенели, и от постоянного шума и пульсации крови в голове, она начала проваливаться не то в сон, не то в обморок.
Пусть так. В темноте не страшно, там наоборот спокойно и нет никого кроме нее…
Чьи-то руки ее подхватили и выдернули из седла, так резко, что внутри все оборвалось. Сквозь сон она попыталась вяло оттолкнуть нарушителя спокойствия, но он был какой-то слишком большой и слишком сильный. Усадил ее перед собой в седло, прижав к себе спиной.
– Пусти, – прошелестела она.
– Не дергайся.
Ким узнала голос Хасса и тут же попыталась отстраниться.
– Я сказал, сиди смирно, – придавил одной рукой поперек живота, – хочешь и дальше мотаться вниз головой?
– Да, – она ответила не раздумывая. Что угодно, лишь бы подальше от него.
Кинт ухмыльнулся:
– Тем хуже для тебя.
Он что принюхался? Втянул воздух над самым ее ухом, будто хищник, ищущий добычу.
Сон как рукой сняло. Ким сидела, боясь пошевелиться и, несмотря на толстый слой одежды, разделявшей их, чувствовала каждое его движение, каждый удар сердца, каждое сокращение могучих мыщц. Его руки кольцом окружали ее тело, его бедра – соприкасались с ее, а отодвигаться было некуда. Везде он!
Она даже дышала через раз, боясь привлечь к себе его внимание. Столько силы, дикой, необузданной, что кружилась голова.
Вот дался ей тот проклятый календарь! Сидела бы сейчас в монастыре, жевала вяленое мясо и читала книги, а теперь ее везут в неизвестность. Но даже не это пугало больше всего, а ощущение, что за ней непрерывно наблюдали звериные глаза. Ловили каждый жест, щупали, пробивались куда-то внутрь, заставляя сжиматься от тревоги.
***
Измученная долгим переходом, Ким все-таки задремала. Ей снилось свинцово-серое озеро Сай, солнце и песчаный берег, по которому так приятно ходить босиком. Теплые воды качали ее на своих волнах, убаюкивали, дарили странное ощущение покоя. Было хорошо, хотелось улыбаться… а потом сквозь сон раздалось не то рычание, не то ржание, совсем не похожее на лошадиное.
Девушка проснулась, открыла глаза и первое, что увидела перед собой – это размеренно покачивающуюся длинную шею вирты. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где находится, и что теплые волны, которые во сне согревали и дарили покой – это ни что иное, как руки ненавистного захватчика.
Она спала, привалившись к его груди!
Ким резко выпрямилась, пытаясь отстраниться, но Хасс, снова ее удержал.
– Куда-то собралась?
– Можно, меня пересадить?
