− Пожалуйте домой, ваше благородие.
И где же я здесь живу? Стас вошёл в парадное. Внезапно сообразил: нужно пропустить рыжего вперёд. Он сделал вид, что оступился на ступеньках и охнул.
− Что с вами, ваше благородие?
− Нога побаливает. Ты ступай вперёд, а я потихоньку за тобой.
− Извольте на меня опереться? – тут же предложил парень, поравнявшись.
− Ступай вперёд! − как можно более сердито сказал Стас, потирая ногу и наблюдая, как рыжий проворно поднялся на второй этаж. Перегнулся через перила, убедившись, что Стас идёт за ним, и отпер дверь.
Комната оказалась большой и светлой с двумя окнами, выходящими на Фонтанку. Посмотрев привычную петербургскую серость, Стас повернулся к окну спиной, чтобы его лицо осталось в тени и, сложив руки на груди, огляделся. У стены стоял зелёный диван с подушками. Рядом с ним приютился столик с выгнутыми ножками. На нём пепельница в форме ракушки и бронзовый подсвечник с наполовину сгоревшими свечами. У противоположной стены в углу массивный шкаф из тёмного дерева, а прямо напротив дивана картина маслом. Вид на Петропавловский собор и скованную льдом Неву. Где-то там, в казематах, уже меньше чем через месяц будут мучаться от холода и сырости декабристы, если они с Алисой ничего не сделают. Хорошее напоминание, что времени осталось мало, – подумал Стас, подходя ближе, чтобы разглядеть картину.
− Ваше благородие, не угодно ли чаю? – поинтересовался рыжеватый парень.
− Послушай, − решился Стас. – У меня после ранения с памятью проблема. Кого-то помню, кого то нет. Тебя вот совсем не помню. Ты кто такой и зачем здесь?
Рыжий моргнул от удивления и уставился на Стаса синими глазами, потеряв дар речи. Даже веснушки на его лице вытянулись.
− Ну что застыл?! Бывает такое. Доктор говорит: память восстановится. Так что, рассказывай.
− Григорий я, денщик ваш. Слежу за формой, чищу сапоги, выполняю разные поручения. Да всё делаю, что ваше благородие прикажет. Можете мной распоряжаться. Записочки передаю вашим дамам, например.
Вот ведь лавелас был Николаша, беззлобно подумал Стас. Досталось же тело.
− Записочку, может, и понадобиться передать, − Стас подумал об Алисе. Здесь, конечно, не особняк Лавалей, но вполне прилично по меркам их века, чтобы пригласить девушку.
− Ещё слежу, чтобы в комнате был порядок, − продолжил денщик. − Если вы придёте уставшими, так могу сапоги снять и раздеть. Помните, вот недавно вы вернулись очень уж нетрезвыми, так я вас разул, раздел и в постель уложил. А с утра рюмочку поднёс, уж больно у вашего благородия голова болела.
Ловелас, дуэлянт и к тому же пьяница, который с утра опохмеляется. Прекрасный набор джентльменских качеств. Стас еле удержался от улыбки.
− С сегодняшнего дня, Григорий, новая жизнь. Пьянству бой, а женщина только одна.
− Это невеста ваша, графиня Кадемская?
− Нет, − вздохнул Стас. – Другая женщина. С графиней мы помолвку отложили.
Григорий недоверчиво покачал головой.
− Ваше благородие, видать, вас крепко прижало, раз вы так переменились.
− Ну можно и так считать. Ты приготовь, что там надо для службы и не забудь разбудить. А спишь ты где?
− За стенкой у меня комнатка. Вы и этого не помните?
− Ничего не помню. Так что уж, помогай мне, как сможешь.
− Конечно, ваше благородие. Беда, однако. Ох, беда. Ну я пойду, чаю вам сделаю горячего.
− Будь любезен, − Стас был рад остаться один. Опустился на диван, вновь обвёл глазами комнату в сгущающихся сумерках. Представил, как сюда приходит Алиса. Вздохнул. Конечно, место для Алисы-Мари совсем и совсем нероскошное. Хотел бы он принять её в каком-нибудь особняке с видом на Неву. Эх, ну ладно. Судя по всему, женщин Николаши это вовсе не смущало. К тому же комната была чистенькой. Да и тёмно-зелёные шторы до пола, перехваченные золотыми шнурами с двух сторон, придавали изысканность.
Григорий, зажёг подсвечник на столе. Стас заметил, что подсвечник представляет собой фигурку обнажённой женщины, которая держала две свечи.
− Ваше благородие, я приказал печь затопить и самовар поставил. Чай скоро будет готов.
− Спасибо, Григорий. Скажи, а ты мог бы передать записку одной даме в личные пальчики?
− Замужняя, что ли? – на лице Гриши появилось хитренькое выражение.
− Ну вот так получилось, − Стас развёл руками, чувствуя неловкость. На самом деле в прежней жизни он с замужними женщинами никогда не связывался. Но вот с Алисой всё пошло наперекосяк.
− А вам всегда чужие дамы нравились, − хохотнул Гриша. – Помните, как мы с вами разрабатывали план, как княгиню Воленскую соблазнить.
Судя по всему, у Николаши были близкие отношения с денщиком, подумал Стас.
− Покончено с этим, Гриша. Не помню и помнить не желаю. Ты вот лучше скажи, сможешь ли отнести записку графине Репниной?
− Ничего себе, вы замахнулись на этот раз, ваше благородие, − вытаращил глаза Гриша.
− Ты её знаешь?
− Конечно, знаю. У неё безупречная репутация, несмотря на красоту. Выбор я ваш, конечно, одобряю. Редкая женщина.
− Весьма польщён, − Стас шутливо склонил голову, но денщик вовсе не заметил иронии. − И всё же, я бы хотел попробовать. Только вот адреса её я не помню.
− Адресок не проблема. И в личные, как вы сказали, пальчики, смогу передать. У княгини есть служанка, с которой мы в хороших отношениях. Она мне не откажет, − Гришка ухмыльнулся. – У неё тоже пальчики прелестные. Такие быстрые и ловкие.
− Мне бы тогда бумагу и… − Стас чуть не сказал ручку, но вовремя опомнился. – Чернила.
− Будет исполнено, ваше благородие. Только если вы сюда будете её приглашать, вы мне скажите заранее.
Стас уставился на Григория, размышляя, не было ли принято при Николаше, чтобы тот держал свечку.
− Я пирожных куплю в соседней лавке, и чай заварю инбирный с мёдом, − пояснил Гриша. – А то вы всё время забываете, что женщины любят сладенькое. Да и замёрзнет она пока доберётся, а инбирь согреет. И дело пойдёт, − покивал Григорий. – Ещё не помню, чтобы вашему благородию какая дама отказала. Будь то знатная или горничная.
Вот ведь Казанова, подумал Стас. Не уронить бы лицом в грязь при такой репутации. Интересно, а спал ли Николаша с Анной? Но спросить об этом он не решился. Некоторых подробностей лучше и вовсе не знать.
Когда Гриша принёс письменные принадлежности, Стас осторожно взял перо, обмакнул в чернила и… тут же поставил кляксу. Пришлось сначала потренироваться, благо Гриша куда-то вышел. Хорошо ещё, что почерк у него был мелкий и аккуратный, даже удалось придать некоторым буквам завитки. Сложнее обстояло с текстом. Он даже не знал, как лучше обратиться Мари или Алиса. Вдруг письмо попадёт в чужие руки? Сидел над чистым листом, словно Пушкин над поэмой. В итоге поставил ещё одну кляксу и написал, что будет ждать её завтра или в любое удобное ей время. Позвал Григория, чтобы уточнить адрес и запечатал письмо.
