Внезапно Алисе захотелось рассказать Катрин про разговор с великим князем, но она понимала, что это нельзя делать.
− Сегодня может решиться. Надеюсь, уедет, − Алиса посмотрела на Катрин и добавила извиняющимся тоном. – Так ведь будет лучше. Ради детей.
− Конечно, дорогая. А вот Серж не может уехать. Мы так и не ложились после бала, всё обсуждали. Пару дней назад император выдал приказ ещё арестовать нескольких человек. Теперь уже недолго ждать, Мари. Дело нескольких дней, возможно.
Алиса кивнула, горло перехватил спазм.
− Значит, нет никакой надежды…
− Надежда всегда есть, − грустное лицо Катрин осветилось улыбкой. – Мы должны верить в них, верить, что они смогут. Что мы можем? Только поддержать своей любовью. Впрочем, не знаю, как бы я поступила, будь у нас дети.
− Андрея будут считать предателем, если он уедет заграницу?
− Я всегда на твоей стороне, что бы ни было.
Катрин встала, и они снова обнялись.
− А госпожа Кирхгоф оказалась права, − сказала она с грустной улыбкой.
− Может, мне ещё раз к ней съездить?
− Не нужно, дорогая. Пусть всё идёт, как должно быть. Мы всё узнаем в своё время. Бог поможет, − Катрин перекрестилась.
Алиса пила чай с постным картофельным пирогом, когда появилась Дуняша. Раскрасневшаяся от ветра и довольная.
− Мария Алексеевна, карета ждёт вас с чёрного хода. Надо чуть пройти направо. На улице очень ветрено, я приготовлю шубу. И какое платье вы желаете?
− В этом поеду, − махнула рукой Алиса. – Некогда переодеваться. А он …
− Ждёт вас в карете. Как записку прочитал, так сразу и поехал. Тоже не стал переодеваться, − улыбнулась Дуняша. – И всё же я платье принесу другое. И гранатовое ожерелье к нему. Помните, то малиновое платье с воланом внизу? Вам нужно быть красивой для него.
− Неси скорее, − еле выговорила от волнения Алиса. Одна мысль о том, что Стас здесь и ждёт её, заставила позабыть обо всём.
− Мужчине полезно бывает подождать, − бросила Дуняша убегая.
Интересно, кто из нас главный? подумала Алиса, глядя вслед Дуняше. Горничная устроила мне свидание, знает, какое платье мне надеть и ещё чего доброго заставит меня причёсываться. Алиса подошла к зеркалу и заправила за ухо выбившийся локон. Если бы я пришла на работу с такой причёской, мне бы все завидовали.
В коридоре послышались торопливые шаги и появилась Дуняша. Она любовно разложила платье на диване и повернулась к Алисе. Щёки у неё пылали, глаза светились. Неужели они успели заняться сексом с Гришей? Ну, даже если и не успели, то он явно успел её быстро прижать и расцеловать, решила Алиса.
Наконец, после утомительной процедуры одевания, Алиса была облачена в шубку и выпущена с заднего хода. Прямо напротив стояла карета. Алиса перебежала дорогу, дверь открылась, и сильные мужские руки втянули её внутрь. Его губы тут же нашли её губы, и у Алисы на мгновение от счастья остановилось сердце. Шляпка съехала набок, волосы растрепались, но она продолжала прижиматься к Стасу, чувствуя его тепло. Всё, что её мучало, разом исчезло, остались только они в темноте кареты и приглушённый стук копыт по выпавшему снегу.
Кучер домчал их до квартиры Николаши, а они ещё не сказали ни слова. Было так хорошо, что Алиса уже сомневалась, стоит ли рассказывать. Холодный ветер из-за угла бросил в лицо снегом, и Алиса надвинула шляпку. Неужели бывает такое счастье, что совершенно сносит голову?
А в комнате уже было натоплено, шторы закрыты, на маленьком столике был приготовлен чай с пряниками. В воздухе пахло цитрусом и ванилью. От движения их тел трепетали огоньки свечей.
− Ну, здравствуй, милая, – наконец сказал Стас, освобождая её от шубки. Алиса передала ему шляпку.
− Здравствуй, − Алиса вдруг смутилась. Он, должно быть, подумал, что ей ужасно захотелось секса с ним. А на самом деле ей нужно было так много ему рассказать, но теперь оказалось, что вовсе и не нужно. Его руки вновь легли ей на талию. – Я написала не за этим, − попробовала высвободиться Алиса, но он покрывал её лицо поцелуями, и эта ласка совершенно поглотила все мысли и слова. – Я собиралась поговорить, Николаша, − успела сказать она, пока он освобождал её от платья.
− Чуть позже, − мужчина поцеловал её в чувствительную ямочку на шее, и Алиса вдруг поняла, что вот это чудесное соединение тела Николаши с душой Стаса и есть так привлекательно для неё. У того Стаса, с которым они провели единственное утро в Москве, не было той привлекающей сексуальности и мужской силы, иначе бы она не смогла уйти.
Позже, облокотившись на локоть, Алиса рассматривала его расслабленное счастливое лицо:
− Пока мы здесь, я буду называть тебя Николашей. Тебе больше идёт это имя.
− А мне нужно называть тебя Мари?
− Это зависит от того, какую часть меня ты больше любишь?
Стас рассмеялся.
− Ну ты провокаторша. Теперь я попал. Буду называть тебя Мари, ты обидишься за Алису, буду называть Алисой, обидишься за Мари. − Он поймал её руку и поцеловал. – Тебе не поймать меня Мари-Алиса. Я буду называть тебя двойным именем, когда этого никто не слышит.
− Ладно, − Алиса отобрала руку и обвела пальцем его губы. – А ты не боишься, что когда мы вернёмся, нам уже будет не хватать только нас? Ты снова захочешь обладать совершенной Мари, а не рыженькой Алисой в джинсах.
Стас рассмеялся.
− Так ведь и тебе будет не хватать эполет, мундира и этих ужасных белых лосин, заправленных в сапоги. И вот этой, − Стас обвёл своё лицо, − смазливой физиономии, которая доставляет столько неприятностей.
− Ты чертовски привлекателен. Иногда я даже сочувствую этой графине Кадемской. Как думаешь, что там с нашими телами? Может, нас давно похоронили и возвращаться некуда? То есть не во что?
− Я как-то не думал об этом. Знаешь, судьба сама распорядится. Пока у нас есть эта жизнь и надо справляться. Ты не поверишь, но я уже привыкаю к службе и к новым, то есть новым для меня, товарищам. Кстати, ты хотела о чём-то поговорить?
− Давай всё же выпьем чаю.
− Сейчас позову Григория, чтобы подогрел чайник.
− Ты знаешь, что у него роман с моей горничной?
− Согласись, это облегчает нам дело, − Стас облачился в тёмно-синий халат и завязал пояс. – Пойду всё же сам схожу за кипятком.
А потом, когда они пили чай с очень вкусными имбирными пряниками, Алиса рассказала ему о визите княгини Трубецкой.
Стас почесал затылок.
− Слушай, так я помню эту мистическую историю. Там непонятно, умер Александр или нет, и кого похоронили.
