И только когда страсть дала передышку, а Стас блаженно откинулся на подушку, на Алису опять навалилась реальность.
− Нам нужно поговорить, − сказала она, удобнее устраиваясь под его рукой. Алиса отчётливо понимала: как бы она ни переживала за тайное общество, их жён и детей, всё равно главное для неё: вот этот человечек, который оказался здесь из-за неё. − Ты не жалеешь, что ты попал сюда?
− Это очень серьёзный разговор, Мари-Алиса. Настолько серьёзный, что я бы отшлёпал тебя за то, что ты не дала мне тогда телефон. Мы могли быть счастливы там, в своём времени. Тогда у нас могло вырисовываться будущее. А кто мы здесь? Герои фильма про попаданцев? Что нас ждёт дальше? Я каждое утро просыпаюсь и понимаю, что ничего не могу изменить. Там я мог бы бороться за тебя, увести от мужа. А здесь? Вдруг ты опять выбежала на дорогу и … контракт закончился.
− Откуда я знала, что ты последуешь за мной? − Алиса уткнулась носом в его щёку. − Но ведь здесь, в девятнадцатом веке, было интересно.
Стас бережно переложил Алису на подушку и приподнялся на локте, чтобы лучше видеть её.
– Было интересно. А теперь что?
− Теперь это стало не так важно. Мне даже платья выбирает Дуняша. Для меня они все красивые.
− То есть ты наигралась, и мы можем возвращаться?
− Если бы это было возможно, − Алиса вздохнула. – И если бы с тобой вместе. Но что об этом сейчас? Как ты верно, заметил: мы не властны над нашими душами здесь. К тому же сегодня я обнаружила, что ты скоро можешь оказаться в гуще событий.
Алиса рассказала о плане восстания и про его полк, который должен выйти на Сенатскую площадь. Стас даже не удивился.
− А я знаю об этом. Ведутся разговоры, причём так неосторожно. И это тайное общество вовсе не тайное.
− И что ты будешь делать? – с замиранием сердца спросила Алиса.
− Я не сбегу, как твой муж, князь Репнин. Я, конечно, всего лишь поручик и командовать не смогу, но всё же буду пробовать что-то сделать, чтобы изменить ход событий. Представляешь, возвращаемся мы в нашу жизнь, рождаются у нас дети, а в школе по истории не проходят восстание декабристов? А всё оттого, что князь Ковалёв подначил всех пойти в атаку, а не стоять и мёрзнуть, пока Трубецкой прячется.
− Ты понимаешь, что это означает? Тебя посадят в Петропавловскую крепость, а потом сошлют на рудники. А я … − Алиса всхлипнула, − не могу без тебя.
− Да может меня, то есть Николашу, подстрелят, и… командировка закончена.
− А мне что тогда, как Джульетте, яду выпить?
− Ну ещё чего?! – возмутился Стас. – У тебя семья и дети. И нельзя, чтобы в почётном княжеском роду были самоубийцы. Я буду тебя ждать в нашем веке. Бизнесом пока займусь, а то эта военная служба достала.
− Мужа-то я отправила, − Алиса вкратце рассказала про сегодняшнее утро. – А вот дети теперь на мне. И я обещала Петруше поиграть с ним в Бородино. Понимаешь: я привязалась к другим детям, − Алиса снова всхлипнула, чувствуя, что сейчас расплачется. – Я в той жизни, бывало, остановлюсь на детской площадке, выберу какого-нибудь ребёнка и представляю, что он мой.
Стас погладил её по волосам, как маленькую, и от этой ласки, Алиса расплакалась, уткнувшись ему в грудь.
− Ну а что же муженёк твой, козлик? Не мог детишек тебе сделать?
− Говорил, сначала надо ипотеку выплатить. Да и прав он был: одной его зарплаты не хватало.
− Так, княгиня Репнина, любимая моя Мари-Алиса, прекращай реветь. Я ещё не умер, я здесь. С тобой. И мы ещё можем что-то придумать. А сейчас давай-ка мы ещё выпьем по стаканчику красного вина, и я тебя отправлю домой. Княгиня Репнина не может не ночевать дома, когда муж в отъезде. Да и в Бородино с Петрушей надо сыграть. Нельзя детей обманывать.
Спокойный голос Стаса заставил Алису выбраться из-под мягкого одеяла. Надев платье, она подошла к зеркалу и только тут заметила, какое оно красивое. Голубое, отделанное чёрной бархатной лентой, платье спускалось до полу благородными складками. Девушка повернулась к Стасу.
− Милый, а ты будешь любить меня в джинсах?
− Милая, а ты меня без мундира?
Алиса прищурилась:
− Да, но эта гренадёрская форма тебе так идёт.
− Так и ты хороша в своих платьях, − в тон ей заметил Стас. – Но я всё же больше рыжих люблю, чем блондинок. Рыжие, они солнечные. Как моя девочка Алиса.
Алиса подошла к нему и прижалась. Они чокнулись бокалами с вином, продолжая обниматься.
− Есть совсем нечего, только яблоки на закуску. И Григория не пошлёшь, на дежурстве он, – Стас достал нож и начал разрезать красное яблоко.
− Скажи, а если мы вдруг не попадём в нашу жизнь? Как мы узнаем друг друга?
Стас нахмурился.
− Ты всегда поскальзываешься…
− Это не то. Надо сделать какую-то отметину. Знаешь, я читала: наши души запоминают всё, что произошло с телами. Если в тебя в прошлой жизни попала пуля, то в новой жизни на этом месте остаётся пятнышко. Знаешь, как в песне: ничто не проходит бесследно.
− Ты предлагаешь поиграть в стрелялки? Если что, у меня есть оружие, – Стас принялся ловко разрезать другое яблоко.
Взгляд Алисы упал на правую руку, где она носила обручальное кольцо. А что если? Она посмотрела на Стаса.
− Ты не будешь смеяться? Возможно, это глупость, но надо попробовать, − Алиса стянула кольцо, которое сидело достаточно туго, и положила на столик, где оно ревниво поблёскивало от огоньков свечей. Взяла со стола нож, обтерев лезвие об салфетку.
− Нож достаточно острый?
− Что ты задумала? Неужели разрезать обручальное кольцо? – удивился Стас. – У меня ещё и тесак есть. Сейчас покажу. – Он пружинисто встал и с лязгом вытащил из ножен то, что он назвал тесаком. Алиса с удивлением уставилась на лезвие, длиной около полметра, увенчанное медной рукояткой. − Николаша был крут, − Стас любовно оглядел оружие. – Хороший ножичек, правда? В руки не дам. Я что-то подобное у нас в музее видел.
Алиса смотрела на довольное лицо Стаса, легко поигрывавшего тесаком, словно мальчишка пластмассовой саблей. От удивления даже забыла, что хотела сказать. Стас между тем, убрал тесак в ножны и посмотрел на Алису.
− Я думала, если нам обоим сделать надрез на пальце,− вот здесь, она показала на то место, где красовалось массивное золотое кольцо, то у нас будет шанс вспомнить друг о друге. В каком теле мы бы ни были, на пальце останется шрам.
− Который не даст надеть обручальное кольцо, если кто-то из нас захочет сочетаться браком, − закончил за неё Стас.
