Некоторое время Алиса смотрела ему вслед. Может, ей отправиться на Сенатскую? Но в этом не было смысла. Пройдёт ещё немного времени, и Николай прикажет стрелять по бунтовщикам. Всё будет, как написано в учебнике истории. Ничего-то они не смогли изменить. Но ведь, наверное, что-то можно сделать. Надо пробиться к императору, решила она и, поглубже надвинув шляпку, не обращая внимания на ветер, побежала к Зимнему.
Тут тоже была толпа, но Алиса упрямо, расталкивая её, сама удивляясь, откуда взялись силы, пробилась вперёд. Отсюда было видно государя в мундире Измайловского полка, в голубой Андреевской ленте. Словно, принимая парад, Николай сидел верхом на белой великолепной лошади. Алису от государя отделял ряд солдат, преграждавший путь толпе. Приблизиться ближе, не представлялось возможным. И тут она опять увидела высокую фигуру Якубовича, который, покрикивая, миновал толпу, шепнул что-то солдату и направился к государю, от которого его отделяло не больше ста метров. И тут Алиса закричала:
− Александр! Якубович! Александр! – воспользовавшись тем, что солдат повернулся, посмотреть на неё, она оттолкнула его и быстро пробежала разделявшие их метры и вцепилась в руку Якубовича.
− Отведите меня к государю. У меня важное сообщение. Он меня выслушает.
Чёрные глаза Якубовича сверкнули.
− Княгиня Репнина, воистину вы неутомимы. Ну что вы можете сказать государю?
− Умоляю вас. Я знаю, как всё спасти. Я буду просить его не стрелять.
Лицо Якубовича смягчилось. Он взял её под руку.
− Вы необыкновенная женщина. Я хочу верить, что он вас послушается.
− Скажите, а вы пойдёте на Сенатскую? − спросила Алиса.
– Меня уже считают за предателя и не подпускают близко. Так что идёмте к государю. Я буду каяться, а вы просить за мятежников. Нам повезёт, если государь даст нам подойти. Видите, за ним стоит наготове батальон лейб-гвардии Преображенского полка. И каждый может выпустить в нас пулю.
Мне всё равно, подумала Алиса. Она словно впала в какое-то оцепенение и вовсе не была уверена, что сможет сказать Николаю то, что собиралась. От бесконечной беготни ноги у неё болели, но она старалась успевать за быстро шагавшим Якубовичем.
Якубович подошёл совсем близко к императору и почтительно встал, ожидая, когда тот обратит на него внимание.
− Что вам угодно? – спросил государь у Якубовича.
− Я был с мятежниками, но оставил их и решил явиться с повинной головой к вашему величеству, − спокойно сказал Якубович.
− Ваше имя?
− Александр Якубович.
− Спасибо, что вспомнили о своём долге, господин Якубович. А теперь идите к ним и скажите: если они сложат оружие, я их прощаю.
Алиса встрепенулась. Неужели такое возможно? Но вглядевшись в презрительное лицо и хитро прищуренные глаза государя, поняла: это уловка.
Якубович вынул из ножен саблю, надел на неё белый платок.
− Исполню, ваше величество, но живым не ждите.
− Неужели боитесь, капитан?
− Никак нет, ваше величество. Разрешите идти?
− Исполняйте, − Якубович повернулся через плечо и бодро зашагал строевым шагом.
Взгляд императора обратился на Алису. Она присела в реверансе.
− А вы оказались правы: зуб у меня действительно разболелся, − государь дотронулся до щеки и скривился. – Мне вот даже интересно, чем вы думаете, это всё закончится.
− От вас зависит, ваше величество,− Алисе приходилось говорить громко, новоиспечённый государь на белой лошади, казался недостижимым, словно статуя Петра на Сенатской. Алиса чувствовала себя ничтожно маленькой и замёрзшей. – Вы можете явить народу милость царскую, после чего они вас полюбят, а можете начать царствование, пролив невинную кровь.
− Плохо вас слышу, − нахмурился государь. Оглянулся назад, подозвав кого-то из свиты, наклонился и что-то зашептал на ухо, указывая на Алису.
− Сейчас прогонит, − подумала она, но вместо этого ей дали в руки стакан горячего пунша.
− Останетесь здесь, княгиня Репнина, − сказал государь. – Сейчас вам подадут лошадь, поедем к Адмиралтейству. Отчего-то я верю вашим предсказаниям, − он снова коснулся щеки и поморщился.
После стакана пунша, Алиса почувствовала, как по телу разлилось тепло, даже ноги согрелись. Потом ей помогли сесть на белоснежную лошадь, чуть ниже ростом, чем у самого императора в дамское седло. Бог мой, я же свалюсь, запаниковала Алиса, пока молодой мужчина, видимо, конюший, подтягивал подпругу и подгонял стремя. Лошадь, вероятно, была отлично выезжена, стояла совершенно спокойно. Алиса послушно приняла в правую руку хлыст, который, вероятно, служил для управления вместо правой ноги, которая была не задействована. Отчего-то Алиса вспомнила, как в прежней жизни заглядывалась на лошадей и мечтала, что когда-нибудь будет на них ездить. Мечта исполнилась. Алиса осмелилась выпрямиться, ослабив повод, погладила лошадь по шее. Только не убей меня, милая. Надеюсь, что тело Мари, подскажет, как скакать нужно. Алиса попробовала слегка нажала левой ногой, и лошадка послушно сделала несколько маленьких шажков. Алиса чуть натянула поводья, та остановилась. Но тут же чуть испугалась от топота подъехавшей лошади и попятилась назад так, что Алиса оказалась прямо рядом с государем.
− Ваше величество, граф Милорадович ранен, − взволнованно сообщил генерал.
− Жив? – равнодушно спросил государь.
− Рана очень тяжёлая.
− Что ж сам виноват, − спокойно государь и повернулся к другому подскакавшему генералу, который быстро, но чётко печатал слова.
− Ваше величество! Бунт разрастается! Присягнувшие войска ненадёжны, могут перейти на сторону мятежников. Извольте послать за артиллерией.
− Нет, пожалуйста! – выкрикнула Алиса. Испугавшись крика, лошадь поднесла её ещё ближе к государю, развернув прямо напротив него, словно они два противника, собирающиеся сражаться. Алиса натянула поводья и постаралась успокоить лошадь, похлопав по шее. Снова выпрямилась и вдруг увидела, что у государя прыгает от страха нижняя челюсть. А его величество и не старается успокоиться, смотрит куда-то прямо перед собой, сквозь Алису. Губы шевелятся.
− Ваше величество, не проливайте кровь ваших подданных. Будьте милосердны.
Государь опомнился, потряс головой, уставился на Алису.
− Что, если все они перейдут на сторону мятежников? Тогда и артиллерия не поможет.
К государю подскакал ещё один человек.
− Государь, нужно усмирить бунт. Расстрелять картечью мятежников.
− Прекрасное начало царствования – престол, обагрённый кровью, − отрешённо сказал император и поехал вдоль выстроившейся колонны.
