– Я что, корова травоядная? – надулся Гелиос. –Эти бы яблоки да гусю в живот, да закоптить с пряностями, ну или в поросеночка тоже можно… Интересно, тут мясо, жареное на вертеле, продают?
– Ни в коем случае, – замахала руками Кира. – Пытались первые годы, да просветленные гости скандал подняли. Мы, говорят, тут коллективные медитации проводим на благо всех окружающих, от духовной и телесной скверны пространство чистим, а рядом жрут плоть невинно убиенных зверей, разве так можно? С тех пор и не жарят.
– Позавидовали, небось, – разочарованно протянул рыжий. – С голодухи животы бурчали, аж просветляться не могли, вот и возмутились. Тоже мне радость – медитировать на пустой желудок!
Но дальше ворчать ему не дали – подошли остальные, и группа заторопилась ко входу. Ксана спешила больше всех – на ярмарке ее ждали остальные участники ансамбля, которые были совершенно не в курсе происходящего. И она хотела заранее поведать им легенду о друзьях, приехавших в гости к семье Каменевых и пожелавших помочь с подготовкой к выступлению. Драконица торопливо проскочила через ворота и побежала к шатру организаторов, чтобы узнать, где им разместиться.
Остальные особо не торопились, с интересом разглядывая окрестности. Из-за забора уже доносились крики и смех детей, громкие голоса ярмарочных зазывал, а еще запахи яблок в жженой карамели и сладкой ваты, которую продавали только с пометкой «Содержит сахар, вредящий вашему здоровью».
На воротах висел огромный плакат с кривым и почему-то многолучевым символом Солнца – коловратом. Гелиос ткнул Даррена в бок, предлагая полюбоваться на диковинку.
– Это что за холера? – изумился младший брат Юлиана.
– Не поверишь, коловрат, якобы древний символ Солнца. То есть, его описанный образ в Главной книге, – объяснила Кира.
– А что, человеческие учебники по истории и культуре славян под запретом? – удивился Рагнар. – Коловрат, как символ Солнца, всего век-полтора назад придумали. А это вообще не он, а какая-то сороконожка, свернувшаяся в круг.
– Это целый, я бы даже сказал, Евпатий Коловратий, – сказал Даррен, и они с рыжим заржали, как лошади.
– Может, все же Коловрат? – попыталась их вразумить Илона. – Был такой богатырь в тринадцатом веке…
– Не-а, именно Коловратий, – прохрюкал Гелиос, схватившись от смеха за живот.
– У народа соколов это словосочетание имени и фамилии изменено и означает другое, – смущенно призналась Кира и шепнула подруге на ухо несколько слов.
– Серьезно? – изумилась Илона и покраснела. – Я смотрю, у соколов эта тема, хм, в фаворе…
– Исключительно у солдатни. Приличные граждане такими словами не выражаются, разве что на рынке, если торговец жуликоватый обманет.
Из ворот вышла пожилая женщина в синем платье, расшитом по подолу красными узорами.
– Молодые люди, ведите себя прилично, – возмутилась она, глядя на хохочущих Гелиоса с Дарреном. – Вы смеетесь над священным символом, что Великие нам принесли однажды, и который, будучи знаком Солнца, освещает нам путь во тьме незнания.
– А нам наставники говорили, что книга – лучший светоч на дороге к истине, – попытался было возразить Даррен, но Кира ткнула его в бок локтем.
– Книги раньше писались неправильно, за истину выдавались глупости разные, тайному мировому правительству угодные, – тетка осуждающе покачала головой. – Правильную мудрость нам принесли лишь господа Великие.
– Лучше бы они мяса на праздник принесли, ну как без нормальной еды? – продолжал сокрушаться Гелиос.
Женщина сбледнула с лица.
– Вы зачем такие вещи говорите, хотите, чтобы язык от нечестивых речей отсох? – напустилась она на обоих парней. – Вы артисты или гости? К какой группе вы принадлежите? Я сообщу о вашем недопустимом поведении руководству!
Назревал скандал, но тут Илона вспомнила, что уже видела эту тетку, и решение пришло мгновенно.
– Варвара Никифоровна, не сердитесь, пожалуйста! – выскочила она вперед и ласково взяла женщину под локоток. – Я Илона Владимировна, помните меня? Наставница южного Дома призрения, вы прошлым летом занятия по лепке и рисунку у нас вели.
Затем, помявшись, будто от неловкости, громко шепнула, чтобы слышали остальные.
– Это мои ребята, они новенькие. Простите, они не со зла, просто на больших праздниках до этого не бывали. Их родители много лет дома под замком держали…
– Илоночка, да что ты! – ахнула тетка, приложив руку к груди. Взгляд ее моментально стал очень жалостливым. – Несчастные мальчики, какое горе! Такие крепенькие и красивые, могли бы жениться и детей завести! И родители жестокие, разве можно неразумных обижать?
Она тут же ласково закудахтала, поглаживая по плечам притихших от удивления соколов. Кира благоразумно спряталась за широкую спину Рагнара, и теперь стояла, уткнувшись в рукав, чтобы скрыть смех.
– Проходите, проходите, мои хорошие, – приговаривала тетка, подталкивая парней к воротам. – Гуляйте смело и ничего не бойтесь. А если вас обидит кто – немедленно жалуйтесь мне или Илоне Владимировне, мы вступимся.
– Мы и не боимся, – удивленно вякнул рыжий.
– Вот и чудненько, – Варвара Никифоровна расплылась в улыбке, словно добрая бабушка. – Иди со мной, касатик.
Через пару минут Гелиос, покрасневший до корней волос, вышел из палатки организаторов, держа в руке два карамельных яблока на палочке.
– Странная женщина, – шепнул он. – На, говорит, солнышко мое, яблочко, оно вкусное, не бойся, и товарища угости. И спрашивает, мол, не ел никогда такого? Я кивнул на всякий случай, а сам думаю, с чего бы не ел, у моего отца три яблоневых сада, семьдесят лучших сортов! И не употребляй спиртного, говорит, как многие другие, с тобой живущие. У меня никто в семье этой дряни не пьет, откуда столь глупые подозрения?
И недоуменно обвел взглядом друзей.
– А чего вы смеетесь? Что я такого сказал?
**
На жеребьевке Ксане досталось аж двадцать восьмое место в очереди на сцену. Зато ансамблю дали самый большой шатер для отдыха и переодевания, с шестью стульями и двумя перегородками, чтобы мальчики и девочки не смущали друг друга. Рагнар, правда, снова остался недоволен – шатер стоял очень близко к сцене и толпе зевак, выбираться из которой в случае облавы пришлось бы с трудом.
Но остальные тут же побросали на стулья сумки и костюмы, и отправились гулять по ярмарке. Драконица и Рик остались внутри, чтобы постеречь вещи и переждать полуденный зной до начала выступления.
Гелиос с облегчением сунул яблоки в карамели первой попавшейся девочке в кружевном платьице, смотревшей на лакомство в руках большого дядьки с завистью. Через несколько минут ему пришлось удирать от матери малышки.
– И ладно бы тетка меня отругала за то, что к чужим детям лезу, так нет же, я думал, она меня взглядом сожрет, как девчонка – те яблоки, – возмущенно рассказывал рыжий, вызвав очередной приступ коллективного смеха.
