— Эй, Риццоли!
— Да?
— Я знаю, ты все еще сохнешь по Дину. Извини, что я так сказал про него. Я просто подумал, что ты могла бы сделать выбор получше.
Она рассмеялась.
— Как будто у меня очередь стоит из поклонников.
— Ну, — сказал он, уставившись в небо и старательно избегая ее взгляда. — Есть один парень.
Она замерла, подумав: «Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль».
Прежде чем она успела ответить, Корсак резко повернулся к своей машине. Небрежно махнув ей рукой, он открыл дверцу и нырнул в салон. Она молча глядела ему вслед, пока его автомобиль, взметая за собой снежную пыль, не исчез из виду.
11
Было уже начало восьмого вечера, когда Маура наконец добралась до дома. Свернув на подъездную аллею, она увидела свет в окнах. Не жалкий дежурный отсвет нескольких лампочек, включенных таймерами, а радостное сияние, сотворенное руками человека, который ее ждал. Сквозь шторы гостиной она различила целую пирамиду из разноцветных огоньков.
Рождественская елка.
Этого она меньше всего ожидала и даже остановилась на аллее, глядя на мигающие гирлянды и вспоминая рождественские праздники, когда она ставила елку для Виктора, доставала изящные игрушки из их уютных гнездышек, любовно развешивала их на ветках, и ее пальцы пропитывались легким ароматом хвои. Она вспомнила и Рождество своего детства, когда отец поднимал ее на плечи, чтобы она могла посадить на верхушку елки серебряную звезду. Ни разу не было, чтобы родители нарушили традицию, и надо же, как быстро она сама вычеркнула все это из своей жизни. Справлять Рождество было слишком хлопотно. Выбрать елку, организовать ее доставку, а потом, после праздника, вынести сухое дерево на обочину дороги, чтобы его забрал мусоровоз. Она слишком зациклилась на проблемах. И совершенно забыла о радости.
Маура прошла из холодного гаража в дом, где ее приветствовали ароматы жареного цыпленка, чеснока и розмарина. Как здорово, когда тебя встречают запахи домашнего ужина и кто-то тебя ждет. Она услышала, что в гостиной работает телевизор, и пошла на звук, снимая на ходу пальто.
Виктор сидел по-турецки на полу возле елки, пытаясь распутать мишуру. Увидев ее, он смущенно улыбнулся.
— Я так и не научился это делать.
— Я не ожидала всего этого, — сказала она, оглядывая гирлянды фонариков.
— Знаешь, я так подумал, уже восемнадцатое декабря, а у тебя даже елки нет.
— Мне некогда было ставить ее.
— Для Рождества всегда должно быть время, Маура.
— Это что-то новое. Помнится, именно у тебя в праздники находились срочные дела.
Он оторвался от серебристой мишуры и посмотрел на нее.
— Ты собираешься до конца дней припоминать мне это?
Маура замолчала, пожалев о своих словах. Нехорошо было начинать вечер, возобновляя давние споры. Она повернулась, чтобы повесить пальто в шкаф. Стоя к нему спиной, крикнула:
— Выпьешь что-нибудь?
— Да, все равно что.
— Даже если это женский напиток?
— Разве я когда-нибудь был женофобом по чести коктейлей?
Она рассмеялась и пошла на кухню. Достала из холодильника лаймы и клюквенный сок. Потом смешала компоненты для коктейля в шейкере. Стоя возле раковины, она трясла шейкер, в котором были лед и ликер, и чувствовала, как индевеет металлический контейнер. Тряси, тряси, тряси, как в игре в кости. Собственно, все в жизни игра, и прежде всего любовь. В последний раз я проиграла, думала она. А сейчас — на что я рассчитываю? Что мне повезет и все наладится между нами? Или будет очередной проигрыш и разбитое сердце?
Она разлила ледяную жидкость в два стакана для мартини и уже собралась нести их в комнату, как вдруг заметила, что мусорная корзина набита упаковками из-под ресторанных блюд на вынос. Она улыбнулась. Выходит, никакого чуда не произошло, и Виктор не превратился в шеф-повара. За их сегодняшний ужин следовало поблагодарить ресторан «Нью Маркет Дели».
Когда она зашла в гостиную, Виктор уже покончил с мишурой и убирал пустые коробки из-под украшений.
— Ты столько всего накупил, — сказала она, выставляя бокалы на кофейный столик. — Лампочки, гирлянды и все такое.
— Я не нашел рождественских игрушек в твоем гараже.
— Я все оставила в Сан-Франциско.
— А новые так и не купила?
— Я не наряжаю елок.
— Прошло три года, Маура.
Она села на диван и неторопливо глотнула коктейля.
— А когда в последний раз ты доставал коробку с огоньками?
Виктор промолчал, глядя на груду пустых коробок. Когда он наконец ответил, взгляд его был устремлен в сторону.
— У меня тоже не было настроения праздновать.
Телевизор по-прежнему работал, и хотя звук был приглушен, на экране вспыхивали отвлекающие кадры. Виктор потянулся к пульту и выключил телевизор. Потом сел на диван, расположившись на удобном расстоянии — вроде бы и не касаясь ее и все-таки достаточно близко, чтобы не исключать никаких возможностей.
Он посмотрел на стакан с коктейлем и удивленно произнес:
— Розовый.
— Это космополитен. Я предупреждала тебя, что коктейль будет девчачьим.
Он сделал глоток.
— Похоже, девушкам в этом мире достается все самое лучшее.
Они сидели молча, потягивая коктейли и глядя на мерцающие рождественские огоньки. Идиллия домашнего уюта. Но Маура ни на мгновение не расслаблялась. Она не знала, чего ожидать от этого вечера, не знала, чего ждет Виктор. Все в нем было знакомым, и это сбивало с толку. Его запах, отблеск света в его волосах. И такие малозначительные штрихи, которые ее всегда подкупали, поскольку говорили в пользу его непритязательности: поношенная рубашка, линялые джинсы. И часы «Таймекс» все те же, которые он носит со дня их знакомства. Он всегда говорил: «Я не могу приехать в страну третьего мира с „Ролексом“ на запястье и предложить свою помощь». Виктор был донкихотом своего времени, сражавшимся с мельницей нищеты. Она, может, и устала от этой борьбы, но Виктор до сих пор был в самой ее гуще.
И за это Маура не могла не восхищаться им.
Он поставил свой стакан.
— Сегодня опять рассказывали про монахинь. В новостях.
— Что говорят?
— Полиция обыскивала пруд за монастырем. В чем там дело?
Она откинулась на спинку дивана, чувствуя, как алкоголь начал снимать усталость.
— Нашли младенца в пруду.
— Ребенок монахини?
— Ждем результатов анализа ДНК, чтобы подтвердить это.
— Но ты не сомневаешься в том, что это ее ребенок?
