— Девочка опознала его, — сказала Риццоли.
— Что?
— Нони. — Она помолчала. — Габриэль поладил с ней. Меня это даже удивило. Я не ожидала, что он может ладить с детьми. Ты ведь знаешь, по его лицу ничего не угадаешь. Он всегда так сдержан. Но он сел рядом с ней и так быстро расположил ее к себе, прямо приручил… — Взгляд Риццоли стал печальным, но она почти сразу же взяла себя в руки и встряхнулась. — Она узнала Говарда Редфилда на фотографии.
— Так это он приходил в Грейстоунз с Джейн Доу?
Риццоли кивнула.
— Они приходили вместе. Пытались пройти в монастырь, чтобы встретиться с ней.
Маура покачала головой.
— Ничего не понимаю. Что общего может быть у этих трех людей?
— На этот вопрос могла бы ответить только Урсула. — Риццоли поднялась и надела пальто. У двери она остановилась, оглянулась на Мауру. — Знаешь, она была в сознании.
— Сестра Урсула?
— Буквально за мгновение до того, как сердце остановилось, она открыла глаза.
— Ты уверена, что она была в сознании? Понимала, что происходит?
— Она сжимала руку медсестры. Она выполняла указания. Но мне так и не удалось поговорить с ней. Я стояла рядом, и она смотрела на меня, перед тем как… — Риццоли осеклась, словно содрогнувшись от мысли, вдруг пришедшей в голову. — Я последняя, кого она видела.
* * *
Маура прошла в отделение интенсивной терапии, мимо мониторов с прыгающими на экранах зелеными линиями, мимо медсестер, которые перешептывались, стоя возле боксов. Когда она была врачом-интерном, поздние вызовы в реанимацию всегда были поводами для беспокойства — значит, пациент в критическом состоянии, и от нее требуется принятие срочного решения. Даже спустя годы столь поздний визит в отделение интенсивной терапии заставил ее пульс участиться. Но сегодня ее ожидал не кризис; ей предстояло наблюдать его последствия.
Она застала доктора Сатклиффа возле кровати Урсулы, он что-то записывал в карту. На мгновение кончик пера замер на бумаге, словно доктор затруднялся сформулировать следующее предложение.
— Доктор Сатклифф! — окликнула она. Он обернулся, и Маура заметила, что на его загорелом лице от усталости залегли новые морщинки. — Детектив Риццоли попросила меня подойти к вам. Она сказала, что вы собираетесь отключить систему жизнеобеспечения.
— Вы опять несколько преждевременно, — сказал он. — Доктор Юэнь решил подождать еще день-два. Он хочет сначала изучить ЭЭГ. — Сатклифф опять углубился в свои записи. — Какая ирония судьбы, вы не находите? Ее последним дням на земле посвящены целые страницы. А вся жизнь уместится в один короткий параграф. Есть в этом что-то неправильное. Оскорбительное.
— Вы по крайней мере знакомитесь со своими пациентами, пока они еще дышат. Я даже такой привилегии лишена.
— Мне вряд ли пришлась бы по душе ваша работа, доктор Айлз.
— Бывают дни, когда я тоже не в восторге от нее.
— Тогда почему вы ее выбрали? Почему предпочли мертвых живым?
— Они тоже заслуживают внимания. И хотят, чтобы мы узнали, отчего они умерли.
Доктор посмотрел на Урсулу.
— Если вам интересно, что произошло в данном случае, могу ответить. Мы проявили нерасторопность. Стояли вокруг и наблюдали за ее паникой, вместо того чтобы дать успокоительное. Если бы мы раньше это сделали…
— Хотите сказать, что причиной остановки сердца была паника?
— С этого все началось. Сначала резкий скачок давления и пульса. Потом точно так же давление упало, и началась аритмия. Нам понадобилось двадцать минут, чтобы вернуть в норму сердечный ритм.
— Что показывает ЭКГ?
— Острый инфаркт миокарда. Сейчас она в глубокой коме. Зрачки не реагируют. Нулевая реакция на боль. Скорее всего произошло необратимое повреждение мозга.
— По-моему, еще рано так говорить.
— Я реалист. Доктор Юэнь надеется вытащить ее, но на то он и хирург. Ему нужна хорошая статистика. Если пациент выживает после операции, он может записать это себе в актив. Даже если пациент до конца дней своих обречен на растительное существование.
Маура подошла к койке и, нахмурившись, посмотрела на пациентку.
— Почему она такая отечная?
— Мы закачали в нее много жидкости, пытаясь поднять давление. Поэтому и лицо такое опухшее.
Маура посмотрела на руки Урсулы и увидела вспухшие красноватые волдыри.
— Похоже на угасающую крапивницу. Какие препараты вы применяли?
— Обычный коктейль, который применяют при сердечных приступах. Антиаритмические. Допамин.
— Мне кажется, нужно заказать токсикологическую экспертизу.
— Что, простите?
— Произошла совершенно необъяснимая остановка сердца. А эта крапивница напоминает реакцию на лекарства.
— У нас как-то не принято делать токсикологическую экспертизу сразу после инфаркта.
— В данном случае ее нужно провести.
— Почему? Вы считаете, мы допустили ошибку? Применили не тот препарат? — Теперь он уже защищался, и усталость сменилась злостью.
— Она свидетель преступления, — заметила Маура. — Единственный свидетель.
— Мы целый час боролись за ее жизнь. А теперь вы обвиняете нас в непрофессионализме.
— Послушайте, я всего лишь пытаюсь разобраться в случившемся.
— Хорошо. — Он захлопнул карту. — Я распоряжусь, чтобы сделали токсикологию, специально для вас, — добавил он и вышел.
Маура осталась в боксе наедине с Урсулой, которая лежала неподвижно под тусклым, едва ли не погребальным светом лампочки. Маура не увидела мусора, обычно скапливающегося в процессе экстренной реанимации. Использованные шприцы, ампулы с лекарствами, стерильные упаковки — все было выметено. Грудь пациентки мягко вздымалась только за счет воздуха, вдуваемого в ее легкие аппаратом искусственного дыхания.
Маура достала ручку-фонарик и посветила им в глаза Урсулы.
Зрачки не реагировали на свет.
Выпрямляясь, она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она обернулась и остолбенела, увидев в дверях отца Брофи.
— Меня вызвали медсестры, — сказал он. — Они подумали, уже пора.
Темные круги залегли у него под глазами, и уже проглядывала щетина на лице. Как всегда, он был в своей клерикальной одежде, но в этот ранний час рубашка выглядела мятой. Маура представила, как святой отец вскакивает с постели, судорожно ищет одежду. Автоматически берет эту рубашку и покидает свою теплую спальню.
— Вы хотите, чтобы я ушел? — спросил он. — Я могу вернуться позже.
— Нет, пожалуйста, входите, святой отец. Я просто хотела просмотреть записи в ее карте.
