— Вы это точно знаете?
Виктор в упор посмотрел на Риццоли.
— Меня там не было, детектив. Я был дома, в Сан-Франциско, когда мне позвонили из Индии. Так что вы вряд ли можете рассчитывать на подробности с моей стороны.
— Откуда вам известно, что там было массовое убийство?
— Мы получили отчет из полиции штата Андхра-Прадеш. Это было нападение либо на политической, либо на религиозной почве, и свидетелей не оказалось, поскольку деревня относительно изолирована. Люди стараются не контактировать с прокаженными.
— И все-таки они сожгли трупы. Вы не находите это странным?
— Что здесь странного?
— Прежде чем поджечь тела, их свалили в большие кучи. Вы сами сказали: вряд ли кому захочется прикасаться к прокаженным. Так зачем нападавшие стали собирать тела?
— Это эффективнее. Сжигать их группами.
— Эффективнее?
— Я пытаюсь рассуждать логически.
— А какая логика в сожжении трупов?
— Ярость. Вандализм. Я не знаю.
— Зачем таскать трупы, тратить на них столько бензина, сооружать погребальные костры? Их ведь могли в любой момент застукать.
— К чему вы клоните?
— К тому, что тела необходимо было сжечь. Чтобы уничтожить доказательства.
— Доказательства чего? Ясно же, что там была резня. Никаким огнем этого не скроешь.
— Огонь мог скрыть тот факт, что никакой резни не было.
Она не удивилась, когда Виктор отвел взгляд в сторону. Теперь ему совсем не хотелось смотреть на Риццоли.
— Я не понимаю, почему вы задаете мне все эти вопросы, — сказал он. — Почему вы не доверяете отчету полиции?
— Потому что они либо ошиблись, либо получили взятку.
— Вы это знаете наверняка?
Она ткнула пальцем в фотографию.
— Посмотрите еще раз, доктор Бэнкс.
— Я бы предпочел не смотреть.
— Сожжены не только человеческие тела. Козы и куры тоже были убиты и сожжены. Как нерационально — уничтожать столько ценного питательного мяса. Зачем было убивать коз и кур, а потом сжигать их?
Виктор саркастически рассмеялся.
— А вдруг у них тоже была проказа? Я не знаю!
— Но что тогда случилось с птицами?
Виктор покачал головой.
— Что?
Риццоли указала на рифленую крышу клиники.
— Готова поспорить, вы даже не заметили этого. А доктор Айлз заметила. Эти темные пятна на крыше. На первый взгляд, опавшие листья. Но разве это не странно — листья, а деревьев нет?
Виктор не ответил. Он сидел, не двигаясь, опустив голову так низко, что Риццоли не могла видеть выражение его лица. Только поза говорила о том, что доктор Бэнкс готов к неизбежному.
— Это не листья, доктор Бэнкс. Это мертвые птицы. Какие-то вороны, я думаю. Три из них видны вон там, с краю. Как вы это объясните?
Он безучастно пожал плечами.
— Думаю, их могли подстрелить.
— Полиция не упоминает о выстрелах. В стенах здания нет пулевых отверстий, не обнаружено ни гильз, ни патронов. Да и в телах жертв не найдено осколков пуль. В отчете отражено, что у нескольких человек были раскрошены черепа, из чего был сделан вывод о том, что всех жителей убили во сне.
— Я бы тоже так предположил.
— Тогда как объяснить наличие дохлых птиц? Трудно представить, что эти вороны просто сидели на крыше, дожидаясь, пока кто-нибудь взберется туда и забьет их палками.
— Я не понимаю, к чему вы клоните. Какое отношение к делу имеют эти птицы?
— Самое прямое. Их не забили палками, в них не стреляли.
Виктор усмехнулся.
— Может, дыма наглотались?
— Когда деревню подожгли, птицы уже были мертвы. Все погибли — птицы, домашний скот, люди. Ни одного движения, ни одного дыхания. Это стерильная зона. Все живое уничтожено.
Виктор не нашелся что ответить.
Риццоли придвинулась поближе к нему.
— Сколько пожертвовал вашей организации «Октагон Кемикалз» в этом году, доктор Бэнкс?
Виктор поднес чашку к губам и принялся медленно потягивать воду.
— Сколько? — повторила она.
— Сумма исчисляется… десятками миллионов. — Он перевел взгляд на Кроу. — Можно мне еще воды?
— Десятками миллионов? — переспросила Риццоли. — Почему бы вам не назвать сумму в восемьдесят пять миллионов долларов?
— Вполне возможно.
— А за год до этого они не дали вам ни цента. Так что же изменилось? Неужели руководители «Октагона» ни с того ни с сего стали филантропами?
— Вам лучше спросить у них.
— Я спрашиваю вас.
— Мне действительно хочется еще воды.
Кроу вздохнул, взял пустую чашку и вышел из комнаты. Риццоли и Виктор остались одни.
Она придвинулась еще ближе.
— Все дело в деньгах, так ведь? Восемьдесят пять миллионов долларов — хорошие отступные. Должно быть, «Октагону» было что терять. А вы, очевидно, могли неплохо подзаработать, согласившись на сотрудничество с ними.
— О каком сотрудничестве идет речь?
— О молчании. Неразглашении их тайны. — Риццоли потянулась за другой папкой и выложила ее на стол. — Это был завод по производству пестицидов. Всего в нескольких километрах от деревни Бара. «Октагон» хранил там тонны метилизоцианата. В прошлом году они закрыли завод, вы в курсе? Сразу после резни в деревне Бара. Персонал прекратил работу, а завод сровняли с землей. Официальное объяснение — страх перед угрозой терроризма. Но вы ведь этому не верите, правда?
— Мне больше нечего добавить.
— Деревню уничтожили не террористы. И никакой резни не было. — Риццоли немного помолчала. И добавила еле слышно: — Это была промышленная катастрофа.
20
Виктор сидел неподвижно. Не глядя на Риццоли.
— Название «Бхопал» что-нибудь вам говорит? — спросила она.
Доктор Бэнкс ответил не сразу.
— Разумеется, — тихо произнес он наконец.
— Расскажите мне все, что вам известно.
— Бхопал, Индия. Авария на «Юнион Карбид» в 1984 году.
— Вы знаете, сколько людей погибло?
— Думаю, порядка нескольких тысяч.
— Шесть тысяч человек, — сказала она. — Пестицидный завод «Юнион Карбид» случайно выпустил токсичное облако, которое накрыло спящий город Бхопал. К утру шесть тысяч жителей были мертвы. Сотни тысяч получили увечья. При таком количестве выживших свидетелей невозможно скрыть правду, замять скандал. — Она посмотрела на фотографию. — Как это было сделано в деревне Бара.
