— Вы это сказали, детектив. Не я.
— А как они купили молчание сестры Урсулы?
— Этот вопрос вам следует адресовать митрополии Бостона. Я уверен, сделку заключили и с ними.
Риццоли замолчала и подумала про аббатство Грейстоунз. Новая крыша, ремонт. Откуда у нищей обители средства на реставрацию этого бесценного объекта? Она вспомнила слова Мэри Клемент о том, что объявился щедрый спонсор.
Открылась дверь, и вошел Кроу с чашкой воды, которую поставил на стол. Виктор сразу схватился за нее и нервно глотнул воды. Мужчина, который поначалу держался так уверенно и даже нагловато, теперь выглядел жалким и потерянным.
Пришло время выжать из него последние капли правды.
Риццоли приготовилась к последней атаке.
— Так зачем вы все-таки приехали в Бостон, доктор Бэнкс?
— Я уже сказал вам. Я хотел увидеть Мауру…
— «Октагон» просил вас приехать. Так ведь?
Он сделал еще глоток.
— Так?
— Они были обеспокоены.
— Чем?
— В отношении компании Комиссией по ценным бумагам ведется расследование. Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось в Индии. Но в связи с размером гранта, выделенного «Одной Земле», у «Октагона» возникли опасения, как бы это не привлекло внимания Комиссии. Могли возникнуть вопросы. Они хотели, чтобы в наших показаниях не было разночтений в случае, если нас вызовут для беседы.
— Они просили вас дать ложные показания?
— Нет. Просто промолчать. И все. Просто… не поднимать тему Индии.
— А если бы вас попросили дать показания под присягой? Если бы дошло до суда? Вы бы скрыли правду, доктор Бэнкс? Что взяли деньги за помощь в сокрытии преступления?
— Речь идет не о преступлении. Мы говорим об аварии на производстве.
— И поэтому вы приехали в Бостон? Чтобы убедить Урсулу хранить молчание. Построить оборонительный рубеж из лжи.
— Не лжи, а молчания. Есть разница.
— Но все осложнилось. Старший вице-президент «Октагона» Говард Редфилд решает сдать корпорацию и обращается в министерство юстиции. Более того, у него есть свидетель. Женщина, которую он привез из Индии для дачи показаний в суде.
Виктор вскинул голову и уставился на Риццоли с неподдельным изумлением.
— Какой еще свидетель?
— Она была там, в деревне. Одна из прокаженных, которая выжила. Это вас удивляет?
— Я не знаю ни о каких свидетелях.
— Она видела, что произошло в деревне. Видела, как рабочие таскали трупы, складывали их в кучи и поджигали. Видела, как они крошили черепа ее друзей и родных. Ее показания могли нанести сокрушительный удар по «Октагону».
— Мне ничего об этом неизвестно. Мне не говорили о том, что кто-то выжил.
— Все это грозило всплыть на поверхность. Авария, укрывательство, отступные. Вы, может, и готовы были солгать, но что делать с сестрой Урсулой? Как заставить монахиню лгать под присягой? Вот ведь задачка, правда? Одна честная монахиня могла все испортить. Открой она рот — и прощайте, восемьдесят пять миллионов. Да еще весь мир будет свидетелем позора святого Виктора.
— Думаю, хватит. Я все сказал. — Он поднялся. — Мне пора на самолет.
— У вас была возможность. Был мотив.
— Мотив? — Он расхохотался. — Убить монахиню? Вы с таким же успехом можете обвинить архиепископа — я не сомневаюсь в том, что им тоже прилично заплатили.
— Что обещал вам «Октагон»? Еще больше денег, если вы приедете в Бостон и решите за них и эту проблему?
— Сначала вы обвиняете меня в убийстве. Теперь говорите, что «Октагон» нанял меня. Вы можете представить, чтобы кто-либо из ответственных лиц пошел на риск убийства, только чтобы скрыть факт несчастного случая на производстве? — Виктор покачал головой. — Ни один американец не оказался за решеткой после Бхопала. И за деревню Бара тоже никто не сядет. А теперь я свободен или нет?
Риццоли вопросительно взглянула на Кроу. Тот ответил унылым кивком головы, и это означало, что у него уже были сведения от криминалистов. Пока она допрашивала Виктора, бригада экспертов обыскивала его машину, взятую напрокат. Ничего не обнаружили.
И значит, не было оснований задерживать его.
— Пока вы свободны, доктор Бэнкс, — сказала Джейн. — Но нам необходимо точно знать ваше местонахождение.
— Я лечу прямо домой, в Сан-Франциско. У вас есть мой адрес. — Виктор направился к двери. У порога он обернулся и посмотрел на нее: — Прежде чем я уйду, мне бы хотелось сообщить вам кое-что о себе.
— Что, доктор Бэнкс?
— Я врач. Помните об этом, детектив. Я спасаю жизни, а не отбираю их.
* * *
Маура видела, как Виктор выходил из комнаты для допросов. Он шел, глядя прямо перед собой, и даже не взглянул в ее сторону, когда поравнялся со столом, где она сидела.
Она встала со стула.
— Виктор!
Он остановился, но не повернулся к ней; ему как будто была невыносимо смотреть на нее.
— Что случилось? — спросила она.
— А что, по-твоему, должно было случиться? Я сказал им все, что знал. Сказал правду.
— Я тебя только об этом и просила. Я всегда просила только правды.
— А теперь мне пора на самолет.
У нее зазвонил сотовый телефон. Она с раздражением посмотрела на аппарат, который, будь ее воля, выбросила бы сейчас же.
— Ответь уж, — произнес он с оттенком злости в голосе. — Мало ли какому трупу ты понадобишься.
— Мертвые тоже заслуживают нашего внимания.
— Знаешь, Маура, в этом разница между нами. Тебя волнуют мертвые. Меня волнуют живые.
Она молча смотрела ему вслед. Он так и не оглянулся.
Ее телефон перестал звонить.
Маура открыла крышку мобильного и увидела, что звонили из госпиталя Святого Франциска. Она ждала результатов повторной ЭЭГ Урсулы, но сейчас и думать не могла об этом: в голове засели последние слова Виктора.
Риццоли вышла из комнаты для допросов и направилась к ней. Вид у нее был виноватый.
— Извините, что мы не пустили вас туда, — сказала она. — Вы же понимаете, почему?
— Нет, не понимаю. — Маура кинула телефон в сумочку и встретилась взглядом с Риццоли. — Я отдала его вам. Я подсказала вам ответ.
— И он все подтвердил. Сценарий Бхопала. Вы были правы насчет мертвых птиц.
— И тем не менее вы вышвырнули меня за дверь. Как будто не доверяете мне.
— Я пыталась уберечь вас.
— От чего, от правды? Что он использовал меня? — Маура горько усмехнулась и повернулась, чтобы уйти. — Это я и так знала.
