— Вы хотите, чтобы я составила психологический портрет преступников? Объяснила, почему они убивали?
— Мы знаем, почему они делали это. Они убивали не ради удовольствия, не ради возбуждения. Это не простые серийные убийцы.
— Тогда какой у них мотив?
— Абсолютно прозаический, доктор О'Доннел. Собственно, он совершенно неинтересен для ваших исследований.
— Ну, для меня все убийства интересны. Так почему, вы думаете, они убивали?
— Вам известно, что ни Амальтея, ни Элайджа нигде не работали? Мы не нашли никаких свидетельств того, что они когда-либо устраивались на работу, платили социальные взносы, налоги. У них не было ни кредитных карт, ни банковских счетов. В течение десятилетий они оставались людьми-невидимками, существовали как бы вне общества. Так на что они жили? Как они оплачивали еду, газ, проживание?
— Наличными, я так думаю.
— Да, но откуда у них наличные? — Риццоли повернулась к карте. — Вот как они зарабатывали.
— Я что-то не понимаю.
— Кто-то ловит рыбу, кто-то собирает яблоки. Амальтея и ее сообщник тоже снимали урожай. — Риццоли посмотрела на О'Доннел. — Сорок лет назад Амальтея продала двух новорожденных дочерей приемным родителям. Ей заплатили сорок тысяч долларов. Я не думаю, что она продала своих детей.
О'Доннел нахмурилась.
— Вы имеете в виду доктора Айлз и ее сестру?
— Да. — Риццоли испытала легкое удовлетворение, увидев выражение лица О'Доннел. «Эта женщина даже не представляет, с кем она имеет дело», — подумала Джейн. Психиатр, регулярно общающаяся с монстрами, была явно озадачена таким поворотом событий.
— Я осматривала Амальтею, — сказала О'Доннел. — И согласилась с мнением других психиатров…
— …что она психопатка?
— Да. — О'Доннел резко выдохнула. — То, что вы мне здесь показываете… это совершенно другое существо.
— Вовсе не сумасшедшая.
— Я не знаю. Я не знаю, кто она.
— Она и ее двоюродный брат убивали из-за денег. С холодным трезвым расчетом. Лично мне кажется, что это признак здравого ума.
— Возможно…
— Вы ладите с убийцами, доктор О'Доннел. Вы беседуете с ними, проводите долгие часы с людьми, подобными Уоррену Хойту. — Риццоли немного помолчала. — Вы понимаете их.
— Я пытаюсь.
— Так к какому типу убийц можно отнести Амальтею? Она чудовище? Или деловая женщина?
— Она моя пациентка. Это все, что я могу о ней сказать.
— Но сейчас вы ставите под сомнение свой диагноз, так ведь? — Риццоли показала на экран. — То, что вы здесь видите, — признаки поведения разумного человека. Кочующие охотники, выслеживающие добычу. Вы по-прежнему считаете, что она психически нездорова?
— Я повторяю, она моя пациентка. Я должна защищать ее интересы.
— Нас не интересует Амальтея. Нам нужен ее сообщник, Элайджа. — Риццоли приблизилась к О'Доннел, так что они оказались почти лицом к лицу. — Он не прекратил охоту, понимаете?
— Что?
— Амальтея вот уже пять лет за решеткой. — Риццоли взглянула на Фроста. — Покажи данные за период после ареста Амальтеи Лэнк.
Фрост придвинул новую кипу диапозитивов и наложил на карту один из них.
— Январь месяц, — пояснил он. — В Южной Каролине исчезает беременная женщина. В феврале — пропавшая без вести в Джорджии. В марте — в Дайтона-Бич. — Барри вставил следующий диапозитив. — Спустя шесть месяцев то же самое повторяется в Техасе.
— Все эти месяцы Амальтея находилась в тюрьме, — сказала Риццоли. — Но похищения продолжались. Зверь не остановился.
О'Доннел застыла, уставившись на точки, символизирующие бесконечный маршрут убийцы. Одна точка — одна женщина. Одна жизнь.
— В какой стадии цикла он сейчас? — еле слышно спросила она.
— Год назад, — сказал Фрост, — он дошел до Калифорнии и вновь устремился на север.
— А сейчас? Где он сейчас?
— Последнее похищение зарегистрировано месяц назад. В Олбани, штат Нью-Йорк.
— Олбани? — О'Доннел взглянула на Риццоли. — Это означает…
— Сейчас он уже в Массачусетсе, — кивнула Риццоли. — Зверь приближается к городу.
Фрост отключил проектор, и без урчания его вентилятора в зале стало очень тихо. Хотя экран погас, картинка с картой по-прежнему стояла перед глазами каждого из присутствовавших, словно въелась в память. Внезапный звонок мобильника Фроста в тихом помещении, казалось, поразил всех.
— Прошу прощения, — сказал Фрост и вышел из комнаты.
— Расскажите нам про Зверя, — обратилась Риццоли к О'Доннел. — Как нам отыскать его?
— Так же, как любого другого человека из плоти и крови. Разве не этим занимается полиция каждый день? Вы уже знаете имя. Начинайте с него.
— У него нет ни кредитной карты, ни банковского счета. Его трудно выследить.
— Но я не собака-ищейка.
— Вы общаетесь с самым близким ему человеком. Человеком, который может знать, где его искать.
— Наши беседы конфиденциальны.
— Она никогда не называет его по имени? Не намекает на то, что это ее двоюродный брат Элайджа?
— Я не вправе раскрывать вам содержание своих бесед с пациентом.
— Но Элайджа Лэнк не ваш пациент.
— Зато Амальтея моя пациентка, а вы пытаетесь выстроить обвинение против нее. Обвинение в многократных убийствах.
— Нас не интересует Амальтея. Мне нужен только он.
— Я не обязана оказывать вам помощь в поисках преступника.
— А как насчет вашей чертовой гражданской ответственности?
— Детектив Риццоли, — одернул ее Маркетт.
Риццоли не сводила глаз с О'Доннел.
— Подумайте об этой карте. Обо всех этих метках, о пропавших женщинах. Он сейчас здесь. В поисках следующей жертвы.
Взгляд О'Доннел упал на выступающий живот Риццоли.
— В таком случае вам следует быть поосторожнее, детектив. Так ведь?
В напряженном молчании Риццоли наблюдала за О'Доннел, которая уже потянулась к своему портфелю.
— Думаю, я вряд ли чем-то могу быть вам полезна, — произнесла доктор. — Как вы сами сказали, этому преступнику важнее логика и практическая выгода, а не жажда убийства. Он убивает не ради удовольствия. Ему нужно зарабатывать на жизнь, только и всего. Так уж вышло, что род его занятий несколько необычен. Психологический портрет не поможет вам поймать его. Потому что он не чудовище.
— А если бы он им был, вы бы, конечно, сразу же признали его.
