«Ты и есть ничтожество», — подумала Риццоли. И взглянула на Сармьенто:
— Думаю, мы уже все услышали.
— Ну, что я вам говорил?
— Вы дадите нам знать, если появится что-то новое?
— Да, конечно. — Сармьенто вновь устремил взгляд на Дуэйна. — С такими дураками легко работать.
Риццоли и Фрост направились к выходу.
— Кто знает, сколько километров она проехала на такой шине? — донесся до них голос Дуэйна. — Черт, наверняка колесо спустило еще по дороге к врачу.
Риццоли резко остановилась. Она повернулась к окну и нахмурилась, глядя на Дуэйна. Почувствовала, как в висках вдруг застучало. «Господи. Ведь я могла пропустить это!»
— О каком враче он говорит? — спросила она у Сармьенто.
— О докторе Фишман. Я говорил с ней вчера.
— А зачем Матильда Первис приходила к ней?
— Плановый осмотр, ничего особенного.
Риццоли посмотрела на Сармьенто.
— Доктор Фишман — акушер?
Он кивнул.
— У нее кабинет в женской клинике. На Бейкон-стрит.
* * *
Доктор Сьюзан Фишман встретила их после ночного дежурства, и ее лицо выдавало крайнюю степень усталости. Немытые темные волосы были стянуты в конский хвост, а карманы белого халата, надетого поверх мятого хирургического костюма, были так нагружены различными инструментами, что, казалось, тянули ее к земле.
— Ларри из охранной фирмы приготовил записи видеонаблюдения, — сказала она, ведя Риццоли и Фроста по коридору от приемного покоя. Ее теннисные туфли поскрипывали по линолеуму. — Он сейчас как раз устанавливает оборудование для просмотра. Слава Богу, мне не пришлось делать это самой. У меня дома даже видеомагнитофона нет.
— В клинике сохранились записи недельной давности? — поинтересовался Фрост.
— У нас договор с фирмой «Активист безопасности». У них всегда есть записи по меньшей мере за неделю. Мы сами попросили их об этом, потому что нам часто угрожают.
— Кто угрожает?
— Понимаете, наша клиника выступает за разрешение абортов. Мы не делаем аборты прямо здесь, но сам факт, что мы называем себя женской клиникой, сильно бесит правых. Поэтому мы предпочитаем следить за входом в здание.
— Выходит, у вас уже были проблемы?
— А как вы думаете? Письма с угрозами. Конверты с порошком. Какие-то типы болтаются возле клиники, фотографируют наших пациенток. Вот почему мы установили на парковке видеокамеру. Мы хотим видеть всех, кто подходит к двери нашей клиники. — Они свернули в следующий коридор, на стенах которого висели жизнерадостные плакаты, какие обычно украшают все акушерские клиники. Диаграммы по грудному вскармливанию, детскому питанию, «пяти признакам риска домашнего насилия». Анатомические иллюстрации, изображающие беременную женщину, ее живот в поперечном разрезе. Риццоли было неловко шагать рядом с Фростом. Ей казалось, что это ее внутренности выставили на всеобщее обозрение. Мочевой пузырь, кишечник, матку. Зародыша в характерной позе. Всего неделю назад мимо этого плаката шла Матильда Первис.
— Мы все очень переживаем за Мэтти, — сказала доктор Фишман. — Она милейшее создание. И с таким нетерпением ожидала первенца.
— Во время ее последнего посещения все было нормально? — спросила Риццоли.
— О да. Отчетливое сердцебиение, правильное положение плода. Все было отлично. — Фишман оглянулась на Риццоли. И мрачно спросила: — Думаете, это ее муж?
— А почему вы спрашиваете?
— Как правило, злодеями оказываются мужья, так ведь? Он приходил с ней всего один раз, в самом начале беременности. И вид у него был явно скучающий. После этого Мэтти всегда ходила одна. Для меня это уже знак. Если вы сделали ребенка, то должны вместе являться на прием к врачу. Впрочем, это мое личное мнение. — Она открыла дверь. — Вот наша переговорная.
Ларри из «Активиста безопасности» уже ожидал их.
— Все готово к просмотру, — сообщил он. — Я отобрал пленки за тот период, который вас интересует. Доктор Фишман, нам понадобится ваша помощь. Вы скажете, когда увидите пациентку на экране.
Фишман вздохнула и села в кресло перед монитором.
— Я никогда раньше не просматривала эти пленки.
— Вам повезло, — сказал Ларри. — В основном они крайне скучные.
Риццоли и Фрост расположились по обе стороны от Фишман.
— Ну, давайте посмотрим, что у вас тут, — предложила Риццоли.
Ларри нажал на кнопку воспроизведения записи.
На мониторе появился вид главного входа в клинику. Ясный день, солнце освещает ряды машин, припаркованных перед зданием.
— Эта камера установлена на фонаре, — пояснил Ларри. — Вот здесь, внизу, вы видите время съемки. Два ноль пять пополудни.
В кадре появился «Сааб», который въехал на стоянку и остановился. Открылась водительская дверца, и из машины вышла высокая брюнетка. Она направилась к главному входу и исчезла за дверью.
— У Мэтти было назначено на половину второго, — сказала доктор Фишман. — Может быть, перемотаете пленку чуть назад?
— Вы пока просто смотрите, — сказал Ларри. — Вот. Половина третьего. Это она?
Из здания вышла женщина. Она постояла на солнышке, прикрыв глаза рукой, словно ослепленная ярким светом.
— Это она, — кивнула Фишман. — Мэтти.
Мэтти двинулась вперед неуклюжей утиной походкой, столь характерной для беременных женщин на последних сроках. Она шла медленно, роясь в сумочке в поисках ключей от машины, и, по всей видимости, не обращала ни на что внимания. Вдруг она остановилась и недоуменно огляделась по сторонам, как будто забыла, где оставила машину. «Да, такая женщина определенно могла не заметить спущенного колеса», — подумала Риццоли. Потом Мэтти развернулась и двинулась в противоположном направлении, исчезая из поля зрения.
— Это все, что у вас есть? — спросила Риццоли.
— Ну, вам ведь это было нужно? — ответил Ларри. — Подтверждение, что она покинула здание именно в это время.
— Но где ее машина? Мы не видим, как она садится в машину.
— А что, есть какие-то сомнения в том, что она в нее села?
— Я просто хочу видеть, как она выезжает со стоянки.
Ларри поднялся со стула и подошел к видеосистеме.
— Я могу поставить пленку, снятую другой камерой с противоположной стороны, — сказал он, переставляя кассету. — Но не думаю, что вам это поможет, поскольку камера находится очень далеко. — Он взял пульт и снова нажал кнопку воспроизведения записи.
На мониторе появилась другая картинка. На этот раз просматривался только один угол здания; остальную часть экрана занимали припаркованные машины.
