Представляю, как это будет выглядеть!
Взъерошенная мышь копошится под мышкой у Тимура, пытается выбраться, затем выбирается, пищит гордо тупую пафосную хрень и удаляется походкой от бедра, красиво шлепая китайскими конверсами.
Умора.
Марика рассказывает, что, по зрелом размышлении, решила дать этому заведению еще один шанс, ведь тут такие сырники… «Тимур, ты помнишь? Мы с тобой постоянно по две порции берем!»
И взгляд, брошенный на меня, полон при этом снисхождения. Она — далеко не дура. Она понимает, зачем Тимур меня юзает. И Руслан понимает. И все понимают.
Тимуру пофиг, от него все взгляды и «Тимур, помнишь?» отскакивают, как от бетонной стены. Вот только пальцы на моем плече сжимаются излишне крепко. Нервничаешь, супермен? Моей реакции ждешь и опасаешься? Понимаешь, что легко могу взбрыкнуть?
Мне не доставляет удовольствия сидеть тут, с этими богатенькими буратинами, живой веселой игрушкой, тупо хлопать ресничками и ощущать себя днищем.
А если нет удовольствия, то надо прекращать, так?
И начинать уже, наконец, получать удовольствие? Почему бы и нет?
Я ласково трусь макушкой о плечо Тимура, нахожу его ладонь и переплетаю наши пальцы, делая позу не однобоко-главенствующей, а очень интимной и сладкой.
Все равно по мне видно, что только что целовалась, так нафига стесняться? Чтоб Марика получила кайф? За мой счет?
А не пошла бы она!
— А я тут не была никогда, — не менее ласково улыбаюсь красотке, — Тимур вот… Пригласил…
Поднимаю голову, чтоб поймать тяжелый взгляд, на дне которого прячутся смешливые одобрительные ноты.
У нас с ним похожее чувство юмора.
Почему бы не поиграть?
Перевожу взгляд на Марику, смотрю в ее красивое, холодное лицо. Улыбается, и только в глубине глаз злость.
Недовольство.
Не нравится, что такая матрешка рядом с Тимуром сидит. И хоть понимает, уверена даже, что это делается назло, но все равно бесится.
Краем глаза ловлю усмешку Тимура.
Легонько поглаживаю большим пальцем по внутренней стороне его ладони. Типа, не переживай, я не кину. Хоть и гад ты редкий, игрульки свои затеял, но все же не скот. Помог мне очень, несмотря на то, что причины, может, и не самые благородные. Но помог.
И сейчас, за минуту до прихода Марики и компании, целовал… И слова говорил… Чувствовалось, что искренне.
По крайней мере, мне хочется в это все верить…
И шутит смешно. Обхохочешься.
Тимур усмехается, вальяжно сидя и небрежно прижимая меня к себе.
Такой победитель по жизни, вечный мачо.
И все равно чувствуется, что ему несладко сейчас, Марика эта… Она умеет очаровывать мужчин… И то, что сейчас она с Русланом, Тимура явно неприятно задевает.
И он хочет реванша.
И я хочу.
Просто потому, что не люблю ощущать себя говном. Хватит уже, первые двадцать лет своей жизни наелась. Больше никогда такого не будет.
— Тимур любит это место, да, — мурлычет Марика, изгибаясь, как кошечка.
— Не особенно, — вступает Тимур, лениво и мажористо, — но Вика захотела посмотреть…
— Ну да… — кивает Марика, — а ты откуда Вика? Не москвичка же?
— Нет, — скалюсь радостно и глуповато, — я деревенская. Только вчера еще коров доила, а сегодня тут, с Тимуром… А ты? Давно приехала?
Марика открывает рот, глаза сверкают. И очень ей хочется сказать, что она — москвичка, очень!
Но, судя по всему, парни в курсе, что девочка не из столицы, а потому уязвлять меня нечем. Да и смысла никакого.
Я — веселая провинциалка, с меня, как с гуся вода.
— И как тебе Москва? — вмешивается Руслан, переводя разговор на нейтралку, пока Марика не закипела.
— Очень нравится! — воодушевляюсь я, — столько мероприятий классных!
— Кстати, о мероприятиях, — перебивает меня Марика, — Тимур, ты в «Пляж» сегодня едешь? Вечером мы с девочками планируем…
— Не знаю… — все так же лениво отвечает Тимур, — это как Вика захочет…
— Вика, наверно, не в курсе еще… Хотя, я тебя перебила, ты про мероприятия что-то говорила…
— Не, про «Пляж» не знаю… Я совсем недавно же…
— И как ты с Тимуром познакомилась? — опять вмешивается Руслан.
— Так я живу в его квартире, — радостно скалюсь я, а за столом наступает тишина. Мертвая. Лапа Тимура замирает на моем плече, а я воодушевленно продолжаю, — кстати, я тут недавно попала в музей Рериха, а там — смена экспозиции! Новые работы, я про такие и не знала! И книги! Первые издания!
— А Рерих — это же экстрасенс? — удивляется Марика, и я замираю на полуслове.
Парни смотрят на нее, я тоже смотрю, и Марика понимает, что явно что-то не то ляпнула, а потому делает вид, что все отлично, и откладывает в сторону меню.
Саша тут же материализуется, и она медовым голоском заказывает сырники.
— Надеюсь, они остались на прежнем уровне. А то, знаете, мы недавно были в «Пляже», и там в зеленом салате подали маринованные артишоки, представляете? Кошмар…
— Слушай, а кто тебе еще из художников нравится? — перебивает ее Руслан, либо решив меня утопить, либо устав слушать про несовершенства меню московских злачных мест.
— М-м-м… Мне близок поп-арт, если честно, Хокни, например, хотя у него мне более ранние работы нравятся, в стиле экспрессионизма… Хотелось бы побывать на его выставке…
— Я был, — говорит Руслан, — в галерее в Нью Йорке…
Я настолько воодушевляюсь, что выползаю из-под руки Тимура, не особо увлеченного диалогом об искусстве, и начинаю выспрашивать у Руслана подробности. К сожалению, сама я не особо разбираюсь, больше нахваталась по верхам, а да еще повезло в нашей библиотеке в свое время напороться на старые, непонятно каким макаром туда попавшие, альбомы с репродукциями и трехтомник «История искусств». Интернета в доме тогда не водилось, так что это было, можно сказать, своеобразное окно в мир. Я вообще после школы очень любила зайти в библиотеку и засесть в читальном зале, с упоением разглядывая репродукции или читая книги, которые нельзя домой брать.
Хотя, мне домой вообще ничего брать нельзя было, особенно после того, как один из собутыльников матери выкинул библиотечные книги в окно.
Может, я потому и так сильно хотела уехать, что уже с первого класса, практически, поняла, насколько другой может быть жизнь? И другими люди?
Какого фига столько ждала после школы? Вот дура все же…
Мы с Русланом болтаем про выставку и Нью Йорк, про который я много читала, потом смотрела фильмы и передачи, и это жуть до чего интересно.
