— Врешь опять…
— Нифига… Мышь, мне плевать на нее… И давно уже…
Решительно прихлопываю наглые пальцы, лезущие под желтое платье, уворачиваюсь от горячих губ.
— Ты — наглец просто, ты в курсе?
— Ага-а-а… — опять трогает, нахально так… Вот что за человек? Только что мне признался, что использовал меня, и лезет!
— Не делай вид, что я тебе нравлюсь!
— Не делаю… Нравишься…
— Как Марика?
— Не говори про нее, упадет все…
— Как легко тебя сбить с пути истинного…
— Хочешь проверить?
— Нет!
— А я хочу…
Мы возимся на шезлонге, тихо переговариваемся, и это совершенно непонятно что. То ли выяснение отношений, то ли долгая прелюдия перед сексом.
Ясно одно: он гад, предатель, наверно, и мое чутье меня в очередной раз не подвело. А еще ясно, что, несмотря на все вышеперечисленное, устоять перед ним я не могу.
— Тимур! Тимур! Прекрати! Люди смотрят! И вообще…
— Поехали ко мне.
— Нет!
— Блин, Мышь! Ну почему?
— Потому что ты меня использовал!
— Но я же признался!
— Нет, это я тебя расколола! А так бы по-прежнему думала, что тебе нравлюсь!
— Ты. Мне. Нравишься… Сильно… Сильно… Еще в клубе… И потом… В квартире… И потом… Мокрая… Думал, кончу в брюки…
— Прекрати меня облизывать!
— Не могу… Заводишь…
— Все ты можешь… Хватит… О, официант! Принесите тот салат с маринованными каперсами!
— Эм-м-м… У нас только артишоки…
— Вася, моя девушка хочет каперсы! Неси ей каперсы и свали уже отсюда!
— Сейчас все будет, Тимур Анварович.
— Грубый ты какой… Отпусти…
— Нет… Ты должна меня простить… Простишь?
— Нет!
— Простишь…
16. Простишь…
Нашу нелепую, но приятную для всех участников событий, возню прерывает нарочито веселый голосок:
— Привет… Ой… Простите, я помешала? Тимур, просто хотела…
— Мари, ты видишь, что мы заняты? — Тимур прижимает меня сильнее к себе, не позволяя спуститься. И даже платье не позволяя опустить на приличную длину.
Мне это не особенно нравится, особенно учитывая все, чему сейчас нашла подтверждение. И в то же время… Откидываюсь на крепкую грудь Тимура, специально не поправляю опять упавшую бретель, не скрывая красные пятна от поцелуев на голом плече и шее.
А все потому, что нечего на меня так смотреть! Тоже мне, московская элита. Каперсы ей не нравятся в зеленом салате… Или артишоки? Черт, ни того, ни другого не пробовала…
Сука, я даже не пробовала, а она перебирает! Ей уже не нравится!
Ощущаю, как внутри просыпается такая нездоровая ярость пролетариата к богатеям, и тут же прихожу в себя. Ничего хорошего от этой фигни не будет, уж мне ли не знать. Мать вечно, когда на жоре, любила рассказать, как ее обидели, как ей чего-то не додали, не доплатили и прочее… А кто виноват? Понятно, кто. Твари богатые. Они деньги жопой жрут, нет, чтоб поделиться с нуждающимися. Нуждающимся, вон, на опохмел не хватает, мучения одни…
Улыбаюсь широко и радостно, привычно строя из себя нихрена не понимающую дурочку. Это прокатывало с дальнобоями, периодически норовившими утащить симпатичную официантку в темный уголок, уж тем более тут прокатит. С местными стервами.
— Тимур… — Марика хмурится, переводит взгляд с его тяжелой лапы, спокойно лежащей на бедре, на мою благостную улыбку. Я не выдерживаю и подмигиваю ей. Марику основательно перекашивает, но она пытается держать лицо и, демонстративно не обращая на меня внимания, смотрит только на моего спутника, продолжает, — ну, зачем ты так? Ты же понимаешь…
— Я все понимаю, Марика, — спокойно перебивает он ее, и голос такой холодный, мамочки… Сложный какой… На поверхности — веселый плейбой, в реале… Кто? И нужно ли мне это знание? — это ты не понимаешь, похоже. У меня другие отношения, уже давно. — Пальцы чуть сильнее стискивают талию, и я, опомнившись, улыбаюсь и мягко трусь макушкой о грудь Тимура. Наверняка, вид при этом, как у провинциалки, решившей, что ухватила птицу счастья за хвост. И от этого Марике должно быть вдвойне обиднее. Давно ли она сама такой была? — Я тебе много раз говорил, я был вежлив. Мы расстались спокойно. Зачем ты сейчас меня преследуешь?
Вот это удар… Тимур, все же, жестокий чувак. Так говорить девушке, которая тебя любит… С другой стороны, если до этого пытался мягко, и скоком и с подскоком… Такие, как Марика, не понимают с первого раза, если им это не выгодно.
— Ты слишком много о себе думаешь, Тимур, — наконец-то оскорбляется Марика, — я просто поздороваться подошла. Но вижу, что ты все еще переживаешь о нашем разрыве…
— Прощай, Марика, — со вздохом отвечает Тимур и мягко целует меня в макушку. Это ощущается тепло-тепло. Нежно. Я невольно жмурюсь, прикрывая ресницы. И, поглощенная ощущениями, даже не замечаю, как уходит Марика.
Через минуты три только чуть-чуть прихожу в себя, да и то лишь потому, что приносят наш заказ.
— Каперсы твои… — бормочет Тимур, не прекращая целовать мои плечи, — ешь и поехали ко мне, заниматься сексом.
— Артишоки… — давлюсь я его предложением. Не то, чтоб неожиданным… Но очень откровенным.
— Черт… — он выдыхает, стискивает меня сильнее, — принесите ей еще один салат. С артишоками.
— Сейчас, Тимур Анварович…
— Сравнивай и поехали уже.
— Тимур… Тимур…
— Будешь ломаться?
— М-м-м… А надо?
— Нет.
— Тогда не буду. Но у меня условие, Тимур.
— Слушаю.
И он действительно слушает, даже целовать меня прекращает. Мгновенно ощущаю эту потерю, ежусь, но, тем не менее, смотрю твердо в темные татарские глаза:
— Обещай мне, что, когда надоем, ты мне все скажешь сразу. Не так, как Марике.
Он смотрит на меня в полном изумлении примерно с полминуты, а затем выдыхает:
— Ты — просто нечто, Мышка, — и тянет на себя, вжимаясь в губы жадным поцелуем. У меня кружится голова, внутри все сладко-сладко ноет, и Тимур настолько опытный, что шансов никаких устоять… Никаких. Мне ведь этого хочется? Хочется… Можно ненадолго… Легче поддаться и получить весь возможный кайф, чем потом переживать, что не воспользовалась ситуацией.
Будем считать, что не он меня соблазняет, а я его.
Вот и соблазню…
Получу удовольствие… Уж точно Тимур в постели лучше, чем мой бывший…
