Сука!
Я накрутила себя так, что утром на работу из подъезда вымелась, словно на метле.
Подошла к нему, молча подпиравшему капот тачки, и процедила сквозь зубы:
— Чего тебе надо?
— Привет, Мышь.
— Чего. Тебе. Надо? Секса? Да?
И, пока он оторопело хлопал ресницами, шагнула в сторону машины:
— Поехали.
— Куда?
— Не знаю. Где ты хочешь заняться сексом? Или прямо в машине? Слушай! — я развернулась к нему и, горя дурным огнем, расхохоталась, — давай в машине! Чтоб сразу! Да? И ты от меня отвалишь. Просто отвалишь уже, наконец, дашь мне жить нормально! Давай! Чего ты хочешь? Минет? Пошли!
— Мышь…
— Я. Тебе. Больше. Не Мышь! — с расстановкой прервала его, — все! Вероника. Еще можешь шлюхой звать. Ты уже привык, смотрю. Давай, один раз — и все. И разойдемся. У тебя гештальт не завершен просто, сейчас его и закроем.
Я шагнула к машине, а Тимур, молча глядя на меня, спокойно открыл заднюю дверь…
Злости во мне в этот момент было ровно столько же, сколько и безумия, потому я села с готовностью. И, наверно, в самом деле, сделала бы то, на что подписалась, но вот только Тимур не сел следом за мной на заднее.
Он скользнул на водительское, пристегнулся и тронул машину.
Я была слишком взбудоражена, чтоб реагировать на это все правильно, а потому замолчала и только сверлила с ненавистью его затылок бешеным взглядом.
И не сразу поняла, что приехали мы к кофейне.
Огляделась с изумлением, потом уставилась на Тимура.
Он вышел из машины и открыл мне дверь.
Его руку я проигнорировала, вышла и встала на расстоянии, впрочем, прекрасно помня его скорость и длину лап, понимала, что вообще не в безопасности.
— Мышь… — Тимур, похоже, не собирался выполнять ни один из моих ультиматумов, в том числе и по поводу этого нелепого прозвища, — я не знаю, что за херня творится… Я вчера поговорить хотел, объяснить, что все не так, как кажется. И теперь я думаю, что и в отношении тебя то же самое. Но понял, что не могу вообще разговаривать с тобой. Вчера вот хотел… Не получилось. Потому буду говорить, когда все полностью выясню.
— Выясняй. Мне до этого дела нет. — Надеюсь, достаточно холодно получилось? Надеюсь…
— Я к тому, что, пока выясняю… ты меня ждешь.
— Чего? А пойти бы тебе!..
Я не успела договорить, как оказалась в его руках. Боже, какой он быстрый… Дыхание перехватило, голова сама собой запрокинулась… Тимур держал, наклонялся ко мне, и по глазам было понятно, что никакого там терпения и в помине нет. И что сейчас я получу тот самый секс в машине, готовностью к которому бравировала совсем недавно… И не факт, что это будет насилие… Не будет это насилием…
— Мышь… Ты меня ждешь. Просто ждешь. Мне надо выяснить, что за херня творится. Надо с холодной головой. Но это не значит, что я не вырву ноги любой твари, которая будет рядом с тобой прыгать… Пожалей своих ухажеров, Мышь… — выдохнул он мне в губы, помедлил, пальцы на мгновение сжались сильнее, словно решал, что делать сейчас, может, и в самом деле, тупо запихать на заднее сиденье и увезти?
Но затем разжал ладони и отстранился.
Сел в машину и, больше не глядя на меня, уехал.
А я осталась стоять, потирая предплечья, где сто процентов остались следы его рук…
Слез не было, мыслей не было, ничего не было. Опустошение совершенное.
Именно в таком состоянии я и прожила до сегодняшнего дня.
Именно оно и стало привычным, родным, что ли.
Сегодня утром, когда Тимур приехал опять кофейню и улыбнулся Татьяне:
— Спокойно, я только поговорю. И все. Честно-честно!
Я особенно ничего и не почувствовала. Не знаю, что было причиной: время, все-таки практически два месяца прошло, или то мое опустошение… Может, организм, понимая, что уровень стресса шкалит, просто отрубил эмоции? Не знаю. По крайней мере, я реагирую спокойно и на Тимура и на запись разговора с Русланом, которую он мне показывает.
Вижу, что Тимур недоволен моей реакцией.
На знаю, чего ждал, на самом деле. И зачем до этого посылал ко мне своего партнера, Мехди. Верней, знаю, но… Но думаю, что надежды его явно не оправдываются сейчас. И дальше не будут оправдываться…
На дворе ноябрь, за окном — темень, подкрашенная разноцветными лампочками…
И у меня все хорошо. У меня все устоялось и успокоилось. Без него.
И не хочется опять доводить все до абсурда. Или ждать, когда же Тимуру опять все надоест… Или когда кому-то из его окружения снова захочется пошутить, а ему — поверить.
Он так легко поверил в мою виновность… И не поверил мне. Не захотел поверить, не посчитал нужным искать… С одной стороны, я его понимаю. Я вообще все понимаю.
А вот с другой… Не хочу больше так.
И возвращения к прежним отношениям не хочу.
Тимур сидит передо мной, и взгляд у него напряженный. И уверенный очень в себе. Тимур считает, что все сделал правильно. Ведь он же принес мне доказательства своей непричастности. И моей непричастности. И все это — злой навет, чье-то злое вмешательство…
Но разве, когда есть чувства, можно вот так легко отказаться? Разве это возможно?
У меня получилось.
У него — тоже.
Значит… Значит, не то это чувство, неправильное. Неглубокое.
У нас все началось с игры. С шутки, с обмана с его стороны. Обмана, которому я с удовольствием подыграла, не заметив, как заигралась…
И теперь надо все закончить, не на пронзительной ноте непонимания, а на ледяном равнодушии правды.
Мы оба заигрались.
И проиграли.
Я выдыхаю и твердо смотрю в глаза Тимуру, подбирая правильные слова.
Правдивые.
Игру пора заканчивать.
Проигрыш — это не конец света же? Выберемся. Обязательно.
Он — точно, у него опыт в этом вон какой богатый…
Да и я не пропаду.
Москва за окном подмигивает предвкушением Нового года, и это кажется правильным.
Жизнь-то продолжается.
P.S
— Нет, ну что ты, только свои будут! Данька притащит школьных друзей, а еще Олежек… Помнишь, мой друг? — голос Альки в телефоне согревает и успокаивает. Боже, до чего же теплый человек она, просто невероятно! Всех вокруг согревает… И отказать ей нереально.
— Аль… У меня работы полно… Ты же знаешь, мы до последнего клиента тридцать первого…
— Ну вот потом и приезжай! Ничего такого, никакого движа, просто пара друзей… Ну нельзя одной отмечать, понимаешь же!
