— Проблема в том, что ты не воспринимаешь меня серьёзно.
— Проблема в том, что я не могу воспринимать тебя серьёзно.
— Но почему?
— Потому что всё время чувствую какой-то подвох. Ну не мог такой парень, как ты, обратить на меня внимание!
Он усмехнулся:
— Артём, значит, мог, а я нет?
— В этом-то вся и фишка: Артём играл, и ты, видимо, тоже.
Я поднялась с кровати и, накинув на себя, кофту вышла за дверь. Праздник определённо будет испорчен.
Глава 26
По дороге к дому моей сестры Саша неожиданно вспомнил, что не всё купил по списку.
— Я так и знала, так и знала, — бубнила я, когда Саша вёл меня под руку, ибо на улице было ни столько холодно, сколько скользко, — этот год не мог закончиться нормально.
— Не ворчи.
Он шёл и скользил, при этом крепко держа меня за руку. Кто кого вообще держит?
— Как мы придём к ним без мандаринов, ну.
— Забежим сейчас в магазин и купим.
— Да уже все магазины закрыты!
— Время только пять, Марина!
— Новый год начинают праздновать за сутки до боя курантов!
Всю дорогу я ворчала, как старуха, но Саша не отвечал на мои упрёки. Он слишком усердно думал над тем, как нам не завалиться посреди дороги.
Магазин действительно был ещё открыт, и в нём толпились люди. Но при этом продавщица успевала попивать исподтишка шампанское. А вот мандаринов в помещении не оказалось; даже полудохлых и засушенных.
Естественно, я расстроилась. Какой Новый год без мандаринов, правда?
— Когда мы вернёмся в Москву, я куплю тебе целый ящик цитрусов. Но при условии, что сейчас ты сделаешь нормальное лицо.
— Мне стыдно за твою безалаберность!
— А мне стыдно за твоё лицо.
— У тебя нет чувства ответственности!
— А у тебя тушь потекла.
Я остановилась.
— Саша!
— Марина! — он передразнил меня.
Я одна переживаю, что на столе не будет мандаринов?
— Не беси меня, — прошипела я и, взяв его под руку, пошла вперёд.
Сдаётся мне, что пока я собиралась, Саша нашёл в отцовском баре алкоголь. Много алкоголя.
— Почему ты так смешно идёшь?
Я нахмурилась:
— Я нормально иду! Просто боюсь упасть.
— А что будет, если ты упадёшь?
— Саша, не выводи меня.
— Не буду.
С этими словами он толкнул меня в сугроб. Надеялся, что я буду валяться в снегу одна? Наивный. Когда я потеряла равновесие, то схватила его за руку и потянула на себя. А что? Мёрзнуть так вместе.
Он не мёрз. Только громко смеялся, лёжа на мне.
— Что? Разве тебе не весело?
Мне не было весело, вообще никак. Потому что я в первый раз за всё это время побывала в том состоянии, которое в народе именуется «искрой». И, по-моему, Саша тоже.
Он не думал, правильно ли он поступает или нет, хочу я этого или опасаюсь; Саша просто начал жадно меня целовать, словно это не просто первый, а последний поцелуй в его жизни. Никакого сопротивления с моей стороны не было, да и как сопротивляться? Попробуй выбраться из-под этого кабана! Нет, он не был крупный; всего лишь чересчур сильный для своего возраста.
— Молодёжь нынче совсем одурела! — услышали мы голос старой бабы Нины, которая жила в конце улицы. — Праздник на носу, холод собачий в окна пробирается, а они в снегу лежат, целуются тут! — я улыбнулась, а Саша продолжал касаться моих губ. — Вставайте, безбожники! В постели этим заниматься удобней! И теплей!
И тут я не выдержала и засмеялась.
— Поднимайся, иначе она нас сейчас отлупит.
Он нехотя поднялся на ноги и протянул мне руку.
— Я уверен, что эта ночь станет для нас волшебной, — прошептал Саша мне на ухо, когда я встала.
— Да… Но мандарины я тебе всё равно не прощу!
Он засмеялся, взял меня за руку, и мы посеменили к дому Олеси.
Глава 27
Разумеется, мы пришли последними.
Сначала мы еле-еле дотопали до калитки, потом вспомнили, что забыли подарки. В доме оторвали вешалку и разбили две бутылки шампанского (криворукие же). Непосредственно уже на самом крыльце Олесиного дома разбили голову керамическому зайке, что каждое лето стоял в саду, испачкали ковёр и рассыпали яблоки, которые укатились в неизвестном направлении. При этом мы с Сашей глупо смеялись и без конца стукались лбами; отскакивали и наносили гостеприимным хозяевам новый ущерб.
Всё это могло бы длиться до бесконечности, если бы к нам не вышел Илья.
— Долго вы ещё тут будете копаться? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу.
— Извини, мы оторвали голову зайцу, — сказала я, и Саша прыснул от смеха.
Илья выпучил глаза.
— Какому зайцу?
— А вот этому, — я показала на покалеченную зверушку, — но мы обязательно возместим ущерб! — я сделала шаг назад и наступила зайке на лапу, от чего на ней появилась трещина.
Илья покачал головой:
— Вы криворукие идиоты, почему вы постоянно всё портите и ломаете? Как вы вместе живёте? Ваш дом-то хоть ещё цел? — он вытянул шею, однако, ничего не увидел. — Или так темно, или вы его уже разнесли. Заходите. Мы вас давно уже ждём!
— Олеся, — я обняла сестру, когда мы вошли в дом.
— Что вы там так долго делали? — удивилась она.
Илья усмехнулся:
— Портили твоё имущество.
— Не слушай его, мы всего лишь испачкали зайца.
— Изнутри, — сказал Миша, который зашёл следом за нами. — Я видел этого бойца. Его уже не спасти.
Всеобщий звонкий смех эхом разнёсся по дому. Всегда мечтала хотя бы раз в жизни встретить Новый год с людьми, которых не без основания могла бы назвать родными. Неловко в этом признаваться, но их компания стала мне гораздо ближе, чем те люди, которых я на протяжении многих лет считала друзьями.
— Мы не купили мандарины, — виновато пролепетала я.
Сестра улыбнулась:
— Какое счастья, Марина, что вы не купили мандарины, — она кивнула в сторону кресла, на котором стояло несколько пакетов, — тут и без вас пять килограмм этих чёртовых мандаринов, а шестой уже благополучно съеден. Каждый тащил эти фрукты отовсюду. Я их уже сама продавать могу! В принципе у нас всё есть, кроме ёлки.
— Как это нет ёлки? — возмутился Миша. — Парни, ай-да в лес за ёлкой!
