Рис приподнимает бровь.
— Что значит «особенный», мисс Винни?
Она фыркает.
— Уже много лет не «мисс», но спасибо, агент Нолан. — Она тянется за напитком. — На Коэна было приятно смотреть, но в нем было что-то такое… — Она вздрагивает. — Просто с ним что-то было не так, понимаете, о чем я?
Трудно понять такие расплывчатые заявления. Люди по-разному воспринимают окружающий мир, со своей уникальной точки зрения.
— Он заставил вас чувствовать себя некомфортно, — говорю я, внося ясность.
Винни кивает.
— Да, именно. Я имею в виду, не поймите меня неправильно. Я была польщена, что такой молодой человек, как он, заинтересовался, но в голове у меня прозвенел предупреждающий звоночек. У меня немаленький опыт, и я научилась доверять инстинктам, когда дело касается мужчин.
Две другие женщины с энтузиазмом кивают, в знак согласия.
— Коэн сделал что-то конкретное, что вас встревожило? — Спрашивает Рис.
Женщина, сидящая посередине, отвечает.
— Один раз мы были в баре, и он показал мне на телефоне фотографию девушки, связанной веревками. Сказал, что хотел бы сделать это со мной. Можете представить?
Я обмениваюсь взглядами с Рисом.
— Это было фото кого-то, кого он знал, или картинка из Интернета? — Спрашиваю я.
Женщина качает головой.
— Понятия не имею. Я не спрашивала. Я посмеялась, словно это была неудачная шутка, а через два дня Майк все равно его уволил.
Я делаю мысленную пометку о временной шкале.
— И ваше имя?
Она улыбается.
— Энджела Моретти, — она произносит имя по буквам, а затем называет имена всех остальных. — Полагаю, вы все записываете? Вы же из правительства и все такое.
По закону я должна их предупредить.
— Да. Я записываю наш разговор, но он не для правительства. Это для моих личных заметок.
Энджела насмешливо фыркает.
— Конечно, дорогая.
Поднимается ветер, и Рис поворачивается спиной, чтобы укрыть нас от песчаных брызг.
— Мы ценим вашу честность и сотрудничество. Кто-нибудь из вас видел когда-нибудь вместе Коэна и Джоанну Делани?
— О… — Винни понимающе усмехается. — Так вот в чем все дело. Бедная девочка. Такая трагедия. Такой ужасный способ умереть. — Она качает головой. — И ее мать, Господи боже. Бедняжка. Но отвечая на ваш вопрос, нет. Насколько я помню, нет. Коэн был не общительным парнем, приходилось постараться, чтобы разговорить его. И Джоанна, ну, была не в его лиге. Этого бы никогда не случилось.
Рис наклоняет голову.
— Но он упоминал ее?
Энджела хмурится.
— Она была очень красивой девушкой, агент. Конечно, он ее заметил. Как и все мужчины в баре. — Она смотрит на подружек. — Я слышала, когда-то она была известной моделью.
— Вы знаете, где сейчас Коэн? — Спрашиваю я.
Винни колеблется, и Энджела это замечает.
— Ах ты, старая распутница.
— Что? Тигрице нужно кушать. Выкуси. — Винни смотрит на нас. — Это был только один раз, но он отвел меня к себе домой. — Она дает нам адрес и объясняет дорогу.
Энджела хмыкает.
— Похоже, ты была там больше одного раза.
Я говорю громче.
— Дамы, кто-нибудь из вас может вспомнить, работали ли Майк или Торренс в ночь на двадцать третье марта?
— Вы имеете в виду, в ту ночь, когда умерла Джоанна? — Уточняет Винни. Я киваю. — Мне очень жаль, дорогая. Не могу сказать точно. Слишком много коктейлей и слишком много похожих дней. — Остальные женщины соглашаются с ней.
— Что ж, спасибо, дамы. — Рис прерывает разговор, прежде чем они снова успевают перейти на другую тему. — Думаю, на этом все. Благодарим за сотрудничество. Правительство также выражает свою благодарность.
Мы уже собираемся уходить, но Винни ловит меня за штанину, позволяя Рису сделать несколько шагов вперед.
— Маленький совет, дорогая. Этот сгусток сексуального напряжения вот-вот вспыхнет. Позаботьтесь о парне, прежде чем он взорвется. Черт, хотела бы я спустить с ним пар.
Женщины согласно кивают, и мои щеки загораются от румянца.
— Спасибо. Буду иметь это в виду.
Пора уносить ноги от пляжных тигриц, пока они не начали обсуждать скудное течение моей личной жизни. У меня такое чувство, что эта тема станет следующей. Когда я догоняю Риса, то замечаю, что он немного прихрамывает, пока идет по дощатому настилу.
Я надеваю туфли.
— Нога заболела из-за песка?
Он выпрямляется.
— Все не так плохо. Но это хорошая тренировка. Мне просто нужно укрепить мышцы. — Затем он меняет тему. — Что еще сказали пляжные тигрицы?
Я залезаю в сумку и достаю телефон, чтобы остановить запись.
— Ничего важного.
Он оглядывается на меня, но ничего не говорит. Но я все понимаю по взгляду серо-стальных глазах. Каким-то образом он обо всем узнал.
— Как ты это делаешь? — спрашиваю я.
Он не останавливается.
— Делаю что?
— Ничего, — говорю я, потому что он точно знает, что я имею в виду, но собирается все отрицать. Я потратила несколько лет за учебой, прежде чем научилась видеть людей насквозь и обрела некую проницательность, но у него эта интуиция была врожденной. Признаюсь, это вызывает у меня зависть.
Когда мы выходим на пляжную парковку, я нагоняю его.
— Ты не признаешь психологию потому, что она тебе не нужна, — говорю я. — Ты интуитивно читаешь людей.
Он нажимает на брелок, чтобы разблокировать седан.
— Я не «не признаю» ее. Просто думаю, что люди — это не только психология. И нужно использовать все возможные приемы, чтобы раскрыть дело.
Мгновение я не свожу с него взгляда.
— Я согласна. Но поскольку я не обладаю этой природной способностью…
— Обладаешь, — перебивает он, и затем поворачивается ко мне. — Просто научись ей доверять.
Я смотрю ему в глаза, гадая, что он видит во мне, чего не вижу я. Звонит телефон, и я выныриваю из приступа критического самоанализа.
— Маркус, что у тебя? — Рис подносит телефон к уху и смотрит на песчаные дюны. — Хорошо, спасибо. Перешли мне отчеты. — Он заканчивает звонок. — Майка и Торренса проверили. Но я попросил Маркуса поглубже покопаться в прошлом Торренса.
Когда мы работали над моим делом, Торренс не был подозреваемым и вообще не представлял особого интереса. Его алиби было железным.
