Я уже готова поддаться ужасу, когда замечаю ее на пирсе. Засунув руки в серый плащ, стоя спиной ко мне, она смотрит на озеро, ее лицо такое же безмятежное, как вода озера.
Кровь в венах бурлит.
Эта женщина так много отняла у меня…
Я позволяю гневу наполнить меня, отгоняя страх. Сжимая в кулаке сверток с монетами, я направляюсь к ней, не стараясь приглушить шаги. Я останавливаюсь посреди пристани, делаю ободряющий вдох.
Я погружаюсь в свой сон.
— Я здесь.
Она не двигается. Изучая ее профиль, я хмурюсь. Эта женщина выше Челси, и что-то кажется… неправильным.
Она достает руку из кармана и тянет за волосы. Светлый парик падает на деревянные доски.
Сердце сжимается. Еще до того, как я успеваю осознать, в меня врезается жестокая реальность.
А когда она оборачивается, мир переворачивается с ног на голову.
— Ты.
Глава 29
Пространство воды
Лэйкин: Тогда и сейчас
Эндрю Эббот был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо встречала.
Умный. Утонченный. Страстный.
Он был не просто моим преподавателем психологии, он также преподал мне первые уроки жизни и любви.
И он увидел меня.
Когда он посмотрел на меня в тот первый день на лекции, весь мир и его тоска испарились, меня увидели.
Сейчас Дрю стоит в конце пирса, совсем не похожий на человека, который был солнцем, вокруг которого я вращалась. Теперь я вижу правду, которую не могло разглядеть мое юное и уязвимое «я». Он был эгоистичным нарциссическим манипулятором, использовавшим людей для собственного удовольствия, управляя ими, как марионетками.
Он снимает пальто. Бросает рядом с париком.
— За ней следили?
Я в замешательстве хмурюсь и уже открываю рот, чтобы задать вопрос, но холодное прикосновение лезвия к спине заставляет меня замолчать.
— Нет, — отвечает Торренс. Я узнаю его низкий голос. Я не двигаюсь, пока большие руки скользят по моему телу, лапая меня. Он хмыкает, когда касается повязки на руке, которую я сделала, чтобы не пораниться, а затем достает телефон из заднего кармана. Я зажмуриваюсь.
Телефон ударяется о доски, и я слышу громкий хруст, когда Торренс растаптывает его. Теперь меня уже не найти.
— И уже не отследят, — добавляет он.
Торренс грубо толкает меня, заставляя подняться на причал.
Так много теорий… На моей доске убийств было столько вариантов. Но такого сценария я не предполагала.
— Как? — спрашиваю я Дрю, пристально глядя на него. — Вы оба?
Дрю скрещивает руки на широкой груди.
— Я хочу быть здесь не больше, чем ты, — отвечает он мне.
Торренс заставляет меня остановиться.
— Ой, да ладно. Жизнь состоит из воспоминаний. Воспоминаний наших самых важных переживаний. И самое важное произошло прямо здесь. Самое важное для вас обоих.
Я качаю головой, зажимая монеты, обернутые бинтом. Разворачиваюсь к Торренсу.
— Ты убил меня или спас? — требовательно спрашиваю я. — Ты вытащил меня из озера ради какой-то извращенной игры? Мне нужны ответы!
— Спас тебя? — Торренс наклоняет голову, его глаза широко распахнуты и пристально глядят на меня. Я отступаю на шаг. — Скажи ей то, что она хочет знать, Эндрю. У каждой жертвы должна быть последняя просьба.
По коже пробегает дрожь, и я украдкой бросаю взгляд на машину. Потом на озеро. На белые лотосы, залитые лунным светом. На тихую воду. Эта могила из запутанных стеблей ждет меня, маня вернуться домой.
Нет.
Борись.
Я слышу глухие шаги приближающегося Дрю. Вода оказалась идеальным проводником для электрического разряда осознания, когда Дрю приближается. Я поворачиваюсь и оказываюсь между ними, в ловушке.
— Почему? — вырывается из меня шепот, словно мольба.
— Это все из-за тебя, — с отвращением говорит Дрю. — Ты всегда так завидовала Челси, боялась, что она украдет меня. Ты показала свой страх. И когда он сбылся, ты поступила самым банальным образом. — Он усмехается. — Залетела. Чтобы удержать меня. Чтобы поймать меня. Чтобы погубить меня. Я не мог этого допустить.
Все такой же профессор психологии. Все еще пытается рассказать мне о самой себе. Я смотрю вниз, на темную воду, плещущуюся между досками.
Вспышка из сна. Взгляд в прошлое. Поле зрения сужается, когда его слова вызывают ощущение, образ. Меня охватывает страх, когда острое как бритва лезвие вонзается в плоть. Кожа окрашивается в красный.
Я отмахиваюсь от воспоминаний, пытаясь сосредоточиться на настоящем.
— Это ты напал на меня, — говорю я. — Прямо здесь. На этом причале. — Я прикасаюсь не перевязанной рукой к животу, ощущая реальную боль.
Красивое лицо Дрю искажается от гнева.
— Ты заставила меня, Синтия. Ты не хотела прислушиваться к голосу разума, когда дело дошло до… — Он замолкает и отворачивается. — Я не собирался убивать тебя.
Но в итоге я умерла, и он совершенно не чувствовал раскаяния.
И не чувствует сейчас.
Я ощущаю приближение Торренса.
— Это было потрясающе, — говорит он. — Видишь ли, когда Кэм передумала и не поехала ко мне, я вспомнил, что ты осталась. И вернулся. — Он тянет волосы из пучка, гладит пряди. — Я никогда не видел ничего более страстного. Я был в восторге. Всю жизнь я чувствовал эту пустоту, этот вакуум. Отсутствие эмоций, которое я скрывал от мира. Ничто не могло заставить меня чувствовать… пока я не увидел красивый, жестокий танец между тобой и Дрю.
Я съеживаюсь от его прикосновений.
— Ты хорошо притворяешься.
— Это приобретенный навык.
Все мои знания, все навыки Риса, и мы оба пропустили звоночки. Торренс — психопат. Отсутствие сочувствия не просто позволило ему наблюдать за жестоким убийством, это породило в нем что-то темное и ненормальное. Разожгло больное желание.
Торренс не стал бы меня спасать. Он не такой.
— Ты оставил меня утонуть, — говорю я, собирая ту ночь по кусочкам. — А что потом? Ты пошел домой подрочить?
Он бездушно рассмеялся.
— Ну… да. Но сначала я прибрался. Я разбирался в этом достаточно, чтобы понимать, что Дрю совершил преступление на почве страсти. Он оставил орудие убийства, — Торренс проводит кончиком ножа между лопатками, — поэтому я убрался на пристани. Убедился, что он будет вне подозрений на случай, если в будущем мне что-нибудь понадобится.
Вот почему не нашли никаких улик и ДНК, а Дрю вернулся вовремя, чтобы встретиться с Кэмерон.
