Специальный агент Рис Нолан, в отличие от меня, всегда выглядит в соответствии с должностью — чисто выбритый, в стандартном черном костюме, с причесанными светло-русыми волосами. Кажется, я даже щетины у него никогда не видела.
Он любит говорить: «Я — профессионал».
Я тоже профессионал, но думаю, что писатели обладают немного большей свободой в выборе гардероба. По крайней мере, когда я выезжаю на дело, то оставляю пижаму дома.
Я прикусила губу, чтобы не нахмуриться. В какой-то момент, в моей прошлой жизни, от меня ожидали, что я буду одеваться строго и профессионально. С этим у психолога доктора Маркс более строго, чем у Лэйкин Хейл, писательницы детективов. Хотя полагаю, в итоге, все в любом случае закончилось тем, что я бы исследовала ум и поведение преступников.
Семантика.
— Все готово, — Рис вручает мне ключ-карту от комнаты, вырывая из мыслей.
— Спасибо. Увидимся утром.
В конце коридора мы расходимся. К тому времени, когда я прилегла на кровать, то уже двадцать шесть раз нащелкала резинкой на запястье. Несмотря на это, мои мысли все равно возвращаются к прошлому.
***
Жилой комплекс Виста Шор расположен через дорогу от места преступления. Жертва, Джоанна Делани, проживала в квартире 208. Ее мать, Бетани Делани, живет в 213.
Мы с Рисом поднимаемся на лифте на второй этаж.
— Прямо в омут с головой, — бормочу я, когда лифт останавливается. Мои внутренности вздрагивают, как при резком торможении автомобиля.
Он позволяет мне первой выйти из лифта.
— С матерями общаться сложнее всего, — соглашается он.
— Ты же знаешь, что родители, как правило, последними узнают, что происходит в личной жизни жертвы.
Он вздыхает.
— Мисс Делани живет по соседству с дочерью. Может, они были более близки, чем это бывает обычно, — он останавливается у двери, бросая на меня взгляд. На секунду я задумалась, не намекает ли он на мои отношения с родителями. Вернее, их отсутствие. — Ее близость с жертвой может помочь нам составить представление о ее последних днях.
Это имеет смысл. Тем не менее, я глубоко вдыхаю и готовлюсь к мучительной встрече. Моя нелюдимость воспринимается как безразличие и равнодушие, или мне так говорили. Это не самая лучшая черта, когда имеешь дело со скорбящими родителями.
Благодаря обучению Риса за последние несколько лет я научилась лучше это скрывать. Вернее, адаптироваться. Хотя, давайте говорить, как оно есть — притворяться. Не по части безразличия — я же не социопат — а по части выражения чувств.
Через несколько секунд после стука мисс Делани открывает дверь. Вероятно, когда-то ее лицо сияло здоровьем, но теперь приобрело бледный, желтоватый оттенок. Пустой взгляд дополняли запавшие глаза и потрескавшиеся губы.
— Мисс Делани, я — специальный агент Рис Нолан из отдела по расследованию нераскрытых преступлений, ФБР. Мы разговаривали вчера по телефону.
Упоминание о разговоре заставляет женщину очнуться.
— О верно. Конечно. Заходите, — она открывает дверь шире, позволяя нам войти. — Пожалуйста, не обращайте внимания на беспорядок. Мне надо упаковать много вещей.
Она продолжает оправдываться, ведя нас в гостиную. Рис отмахивается от извинений.
— У вас красивый дом.
Если не считать груды сложенной одежды и безделушек, выстроившихся вдоль стены, в квартире идеальный порядок. Мисс Делани садится в мягкое кресло напротив нас, и я замечаю ее руки, с сухой потрескавшейся кожей. Она прибирается… все время.
Острая боль пронзает меня под грудиной.
Рис кивает мне, давая знак начинать. Большинству женщин легче разговаривать с другой женщиной. По крайней мере, поначалу. Я нажимаю диктофон на телефоне и кладу его на стеклянный стол.
— Вы не возражаете? Это для того, чтобы потом мы смогли заново прослушать ваши показания.
Она быстро трясет головой.
— Все в порядке. Я не против.
Используя, как я надеюсь, деликатный подход, я начинаю задавать сложные вопросы. Вопросы, которые ведущие дело детективы снова и снова задавали матери. Ответы, на которые, как я уверена, она устала повторять. Но нам нужно в последний раз задать эти вопросы, в надежде найти новую информацию.
— Мисс Делани…
— Пожалуйста, зовите меня Бетани, — слабая улыбка подрагивает на ее губах.
Я улыбаюсь в ответ.
— Бетани, как вы думаете, кто сделал это с вашей дочерью?
Один из самых болезненных вопросов, но также и один из самых важных. Необъективные показания родителей редко приводили к аресту, зато могли указать на другое заинтересованное лицо. Или на еще одного свидетеля. Кого-то, кого детективы упустили из виду.
Женщина бледнеет. Дрожащей рукой она берет тряпку со стола, и тут же кладет ее на колени.
— В то время Джо встречалась только с Джеймисоном. Она хорошая девочка.
Ей известно, что первым подозреваемым всегда становится парень или муж жертвы. Я задаюсь вопросом, сколько детективов она пересмотрела в поисках подсказок о том, как раскрыть убийство дочери.
— Это не обязательно должен быть кто-то, с кем она была близка, — давлю я. — Возможно, кто-то сразу пришел вам на ум, но вы отмахнулись от этой мысли, удивляясь, как она вообще взбрела вам в голову.
Ничто не сравнится с материнской интуицией.
Она переводит на меня взгляд карих, широко распахнутых глаз, словно я открыла ей какой-то секрет.
— Риксон, — говорит она. — Майк Риксон… Кажется, так его звали. Он был начальником Джо в ресторане. Она проработала там всего несколько месяцев, но я помню, как он смотрел на нее однажды, когда я зашла за ней. Было в этом что-то странное, — она хмурится.
— Спасибо, Бетани. Вы очень помогли, — я смотрю на блокнот. — Не могли бы вы рассказать нам немного о модельной карьере Джоанны?
Я вовлекаю ее в разговор о том, что мисс Делани называет «хорошими деньками». Ранняя биография жертвы впечатляла. В девятнадцать лет Джоанна стала довольно известной моделью. Восходящей звездой. Четыре года работы моделью, и все пошло к черту. Это безжалостный, полный конкурентов бизнес, и ты либо побеждаешь, либо проигрываешь. Чем ты старше, тем труднее становится соревноваться с более молодыми, свежими лицами.
Некоторое время Джоанна путешествовала по Европе, участвовала во впечатляющих фотосессиях для женских журналов, а затем, также внезапно, как все началось, все закончилось.
Из грязи в князи, обратно в грязь… И внезапно ты уже труп на дне озера.
Мое издательство примет детектив, основанный на жизни только тех людей, которые, заинтересуют публику, заденет за живое. Неудивительно, что красивое лицо на обложке с трагической историей, идеально соответствует их требованиям. Люди хотят быть шокированы и благоговеть. Но они также хотят чувствовать, что в их собственной жизни все не так уж и плохо, по сравнению с чужой несчастной судьбой.
