Шовинизм, феминизм, гендерный дисбаланс. Боюсь, обычный обыватель пусть и выловленный из озера незнаком с такими терминами и явно не стал бы удивляться главенству женщин. На свое счастье я старался не показывать своих мыслей и держал все при себе. Кто его знает, как отреагирует святой отец? Может, возьмет и объявит меня еретиком, а потом на костер потащит за крамольные речи. Особенно если учитывать судьбу Альберта Робеспьера из далекого королевства Шали. О его неблаговидной и предосудительной жизни в книге была целая глава. Наверное, чтобы никто и не думал тешить надежды на изменения и перемены. Не далее чем сотню лет назад этот бузотер поднял восстание с целью свержения власти законно восседающей на престоле королевы Марии. Он и его приближенные требовали поднятия статуса мужчин и выделения им общих прав и свобод, которыми пользовались только женщины. Право голоса, доступ к сложной работе и служба в армии. Частично его требования были выполнены. Мужчинам, например дали приоритетный статус на плахе и льготный доступ к услугам палача. Бедный Альберт и его окружение оказались на эшафоте и окончили свой славный путь борцов за справедливость, сложив голову под гильотину. Что тут скажешь. Слава Робеспьеру! Пусть он и окончил свой путь столь печально, но его имя все же осталось в веках.
Третьим плюсиком в мысленную копилку стало время. Судя по местному, летоисчислению на дворе стоял 966 год эры Перерождения. Я не берусь утверждать, какой год был в ту пору когда я еще не оказался в озере плавающий бревном, но явно не 966 непонятной эры. Иногда возникает чувство, которое невозможно объяснить словами. Ты просто смотришь, и все твое нутро голосит, что это неправильно. Все равно, что увидеть пятую ногу у собаки или летающую корову. Вот и здесь явно прослеживался след бога безумия. Конечно, может я сошел с ума и этого нельзя исключать, но пока что я себя таким не чувствую. Хотя ни один псих не признается что он душевнобольной.
Все эти умозаключения говорили лишь об одном. Я оказался в другом мире. Не знаю, умер и переродился, был похищен волшебным ураганом или злым божком, провалился в портал между планами или же все-таки свихнулся. Вокруг была явно не моя привычная реальность. Вспомнить бы хоть что-нибудь для достоверности собственной версии, но память упрямо демонстрировала пустоту. Будто и не жил “Джон” где-то полтора десятка лет.
За грустными и тяжелыми думами я и не заметил, как пролетел урок. Поднявшись из-за стола и сложив нехитрые учебные приспособления в заплечную сумку, я пропустил вперед торопившуюся по своим важным делам малышню и хотел отправиться на починку забора. Сколько уже настоятель Родерик просил заделать дыру в обвалившейся кладке. Но прямо перед дверью меня остановил тихий голос Мартина.
— Джон, ты в порядке? — парень стоял у доски, держа в руках том по истории. — Ты сам не свой. Просидел весь урок, не слушая меня.
— Да, так… — хоть послушник и был всего на пару лет старше меня, но все время пытался выставить себя с позиции умудренного опытом наставника, который заботиться о несмышленых детях. Хотя, наверное, не стоит высказывать все, что я думаю о его заботе. — Просто задумался.
— Кстати поздравляю, твои успехи в изучении наук сильно прогрессируют. Святой отец постоянно ставит твою жажду знаний мне в пример. — сказано это было с нотками недовольства, неужто Мартин ревнует меня к Родерику?
— Благодарю. — стоило, наверное, прояснить что я не такой и не собираюсь лезть в их отношения. Пока священник не лез руками ко мне под рясу, меня не интересует, чем он с учеником занимается по вечерам в своей келье. Но благо удалось вовремя себя одернуть. Да что такое? Может, не выспался? Конечно, можно злиться на весь мир, особенно этот, но окружающие ведь не виноваты в произошедшем со мной. — Я могу идти?
— Иди. — хорошо, что Мартин не мог читать мысли, так как продолжал спокойно стоять и участливо смотреть на своего подопечного. — Не забудь, после обеда настоятель ждет тебя в своих покоях.
Полгода. Шесть долгих месяцев в этой дыре. Присмотр за троицей сирот и уроки от Мартина разбавляли хлопоты по хозяйству и личные занятия со святым отцом Родериком. Возня с малышней, старшему из которых едва перевалило за десяток лет утомляла куда как больше кормления скотины, колки дров и обучению различным наукам. Тед, Алем и Ной. Три сорванца, которых хотелось придушить по-тихому, чтобы больше с ними не мучатся. Заводилой был Ной, постоянно втягивающий в неприятности остальных. Ему постоянно не сиделось на месте и всегда хотелось что-нибудь учудить. То, прыгая по соломенной крыше пустующей конюшни провалиться вниз, то устроить небольшой пожар на кухне или сорваться в колодец прыгая через него. И ладно бы убился и дело с концом, так нет, парень был живучим словно кот с девятью жизнями. И что больше всего раздражало ему все сходило с рук.
Родерик, божий человек не опускался до рукоприкладства и заслуженных телесных наказаний. Несмотря на явно феодальную пору за окном у него не было плетей или на худой конец широкого ремня с массивной пряжкой в шкафу. Максимум на что он мог расщедриться после таких выкрутасов так это внеочередное дежурство на кухне. Мартин также не мог или не хотел применять более жесткие меры воспитания. Даже когда они умудрились прожечь дыру в его одежде с помощью увеличительного стекла. На одном из приватных уроков я прямо спросил у Родерика, в чем причина такой мягкости и не пора ли уже начать осаживать малолетних олухов, пока они не натворили чего похуже, и получил откровенный ответ:
— Святая Елена учит нас доброте и пониманию. В их возрасте подобные шалости простительны. Авила Антийская, богослов из 8 столетия прямо запрещала любое насилие по отношению к мужчинам. Они наше будущее. Нельзя чтобы дети выросли жестокими, вспоминая о своих страданиях в детстве. Мы с Мартином просто не можем пойти против нашего учения. Мы дали обеты заботиться об этих сирых и несчастных. — сидя в кресле в своей келье святой отец возможно и неосознанно дал мне выход из ситуации.
Эта троица вдоволь попила и моей крови. Однажды кто-то из них удумал засунуть мне под подушку коровью лепешку. Может настоятель с учеником и давали обеты, но я ничего никому не обещал. Так что, не разбираясь, кто виноват Ной был пойман и слегка утоплен в поилке для коров.
— Ах ты, гаденыш! Я не Родерик. Я не буду смотреть сквозь пальцы на твое поведение. — несмотря на сопротивление, сопляк снова был окунут в корыто, копошащиеся в воздухе коленки больно били по ноге, но урок стоило довести до конца. — Будешь еще шутить надо мной? А?
— Нет! Дяденька Джон отпустите. Больше никогда! Обещаю! — стоило вытащить светлую голову из воды, как Ной сразу же стал увещевать в собственной покорности.
После этого под моим чутким присмотром Алем и Тед убрали навоз из моей постели и перестелили белье. Парнишки старались и сделали все крайне быстро не оставив и складочки на простыне. Вот на что способен вид мокрого и трясущегося от холодной воды Ноя, которого я продолжал держать за ворот рубахи. Малолетний заводила, конечно, пожаловался Родерику. Пришлось трижды прочесть молитву очищения от грехов, дважды сходить на исповедь и заступить в наряд на кухне. Ах, да и еще пришлось взять в помощники по хозяйству Ноя, так как совместный труд примиряет. Последнее я сам попросил у святого отца.
