– Да и я ведь не хирург! – вдохнул майор.
Да-а, а привезенные клещи были явно большими. И Лешка бросил их вслед за трофейным и за своим личным кинжалом в кипящую в котле воду. Туда же булькнул шомпол, игла и шило для пробивки затравочного отверстия ударного ружейного замка.
– Нужно будет озаботиться и ввести в каждый плутонг должность подлекаря-санитара, – рассказывал он сидящему рядом бледному поручику. – И научить их всему, чему только в медицинском деле возможно. Чтобы они в полевых условиях даже простейшую операцию самостоятельно делать умели. Видишь, вот как сейчас, лекарей с нами рядом нет, а у нас на руках тяжелораненый. Мы даже наличием соответствующего инструмента на этом выходе не озаботились. Это все я виноват! – продолжал корить себя Алексей. – Успокоился, войны большой нет, так, только мелкие стычки идут, а вот же, на тебе! – кивнул он на лежащего на подстилушке и постанывающего раненого. – Наука мне наперед будет, Серега. Макарович, собери у всех унтеров фляжки с крепким настоем, они мне сейчас понадобятся, – попросил старшего сержанта Егоров. – Ну что, братцы, приступаем, помолясь?!
– Пей, Федя, пей, – уговаривал Цыгана Афанасьев. – Когда еще вот так вот в тебя хмельное чуть ли не насильно будут заливать? Вашвысокобродие, я стопки три в него уже вбухал, может, теперяча и хватит уже? Слабенький он совсем, вон, стал.
– Ага, я думаю, достаточно, – согласился с ним Егоров. – Давай-ка сюда мне все остальное!
В походный котелок влили остатки из фляжки. Туда же булькнули крепкий настой тысячелистника и еще из одной.
– Нить с иглой туда клади и весь тот мелкий инструмент, что уже в кипятке проварился! – скомандовал он Леониду.
– Руки свои все ли хорошо крепким хмельным промыли? Вася, а ну иди еще Фролу на них полей, чего-то не внушают они мне доверия! Ну и что это за подлекарь с такими вот грязными ногтями?!
Наконец все было готово к началу операции.
– Федя, Феденька! – потрогал он лежащего на груди раненого.
– Спит он, ваше высокоблагородие, – прислушался к дыханию разведчика Кудряш. – Умаялся, изболелся, сердешный, а тут водочки хлебнул, вот его и сморило.
– Так, удерживайте его крепко-накрепко братцы, чтобы он, не дай Бог, не дергался, – распорядился Алексей. – Сами понимаете, то место, куда пуля вошла, оно очень опасное, тут и печенка, и легкое – все рядом. Никак нам нельзя их потревожить.
Четверо самых крепких егерей прижали к земле конечности Цыгана, а здоровенный Кудряш зафиксировал его спину в поясничной части.
– Ляксей Петрович, можно я только глядеть не буду? – просипел Ваня.
– Ладно, глаза прикрой, – согласился с ним Егоров. – Ты, главное, держи его крепко.
– Вася, а ты потом ему палочку в рот вставь, чтобы он зубы себе от боли не раскрошил или, не дай Бог, язык не прикусил. Да ты и сам помнишь, как у тебя со спиной в свое время было. Ну что, начали, братцы!
Алексей острым ножом распорол до самого ворота доломан и исподнее.
– Спиртус мне сюда! – и он начал тоненькой струйкой проливать вокруг раны, а потом и ее саму. – Тише, тише, Федя, – приговаривал он, заслышав стоны раненого. Отвернитесь, кто крови не выносит! – и острейшим кончиком кинжала подсек с двух сторон входное отверстие. Кровь брызнула из-под лезвия, а Лужин начал выворачиваться из держащих его рук.
– Крепче его держите, олухи! – взрыкнул командир. – Крепче, я вам сказал! Вот так, вот так, осторожно! – и потихоньку, по самой малости он просунул в раневой канал кончик шомпола. – Есть пуля, недалеко совсем она, – с удовлетворением пробормотал командир. – Держите, держите его, не давайте брыкаться! – крикнул он подручным. – Еще немного, вот та-ак, – и наконец, подковырнув свинцовый цилиндрик, Алексей кивнул Леньке: – Тащи! Что есть сил тащи его! Ну нет у нас, братец, хорошего инструмента для ее захвата. Одна надежда только лишь на твои крепкие пальцы! – и расширил, как только мог, рану.
Побледневший барабанщик ухватился щепоткой за что-то твердое, сжал зубы и медленно, с натугой, под крики Цыгана вытащил большую штуцерную пулю.
– Уф! Полдела сделано, – выдохнул Лешка. – Теперь чистим раневой канал, чтобы никакая грязь, материя или обломки кости там не остались.
Эта работа заняла достаточно много времени. Но больших сложностей с чисткой не возникло, все мелкое в основном и так уже вышло наружу с обильным потоком крови. На боковые иссечения были наложены по два шва. Основная работа наконец-то была закончена.
– Накладывай смоченную настоем ткань и потом перевязывай, – Алексей отдал распоряжение Фролу и осмотрелся. В стороне, за кострами толпились егеря.
– Ну как там, ваше высокоблагородие? – поинтересовался Макарович. – Робята сильно волнуются. Слышали ведь, как Федюня кричал.
– Все будет хорошо, – выдохнул усталый донельзя Лешка. – Теперь только покой нашему Лужину нужен. Нельзя нам его по горам трясти. Пару, а то и тройку дней здесь мы, пожалуй, все побудем, а потом уже и его в ту крепость, что в ауле стоит, тихонько перенесем.
– Отпускайте его помалу, братцы! – скомандовал он удерживавшим раненого егерям, и те ослабили хватку.
– Ваше высокородие, вот именно на этом самом месте и было совершено нападение на ханский конвой, – докладывал бригадиру Алексей. – Огонь в самом начале велся из двух дальнобойных штуцеров за четыре сотни шагов вон с той позиции, – указал он в южную сторону. – Как видно, дозор подпрапорщика Лужина спутал все карты стрелкам, обнаружив завал раньше времени и предупредив нас. Вот они и были вынуждены открыть огонь издалека. Стрелки те были отменные, оба они своими первыми выстрелами практически попали в того, в кого целились. Ну а про героический поступок подпрапорщика Лужина и поручика Гусева вы уже и так слышали, поэтому я здесь повторяться не буду. Потом мы всей ротой вступили в бой, а мои дозорные и отборные стрелки вели преследование отходящих от нас врагов еще двое суток. Они вот только этой ночью обратно вернулись, – кивнул он на выстроенных в отдалении егерей. Там, в ущелье, в тени, тела убитых лежат, вся их амуниция, оружие и все то, что только при них было, – кивнул он в низ склона. – Мы их, как могли, там хвоей и крапивой прикрыли, чтобы сохранить до вашего приезда, но запах уже пошел сильный. Лето ведь, ваше высокородие, солнце уж больно печет сильно.
– Сколько их всего было? – Генрих Фридрихович, держась за камни и кусты, медленно спускался к указанной Егоровым расщелине.
– Всего было не менее трех десятков. Мои егеря подстрелили семнадцать, а троих даже удалось взять живыми. Мы потеряли одного убитым и двое егерей были ранены. И все это только лишь от пуль штуцеров, вот, кстати, один из них! – Алексей показал на отдельно стоящую, прислоненную к каменной стене длинноствольную винтовку. – А вот и сам ее хозяин. Откройте его! – кивнул он солдатам.
На подошедших пахнуло тяжелым мертвым духом.
– Ага! Я так понял, что ты именно для этого меня сюда пригласил, так ведь, Алексей? – протянул заинтересованно барон и, вообще не обращая никакого внимания на запах, начал внимательно осматривать освобожденное от веток тело. – Интересно, очень интересно! – протянул он. – Ты сам-то видел, что там у него?
