— Я бы предпочла получить независимые показания от наших свидетелей.
— Каждый член нашей группы вполне независим, уж поверьте. Каждый из нас придерживается своей собственной точки зрения. Другого Энтони и не надо. Вот почему нам так хорошо работается вместе.
Свист чайника внезапно стих, и Эдвина глянула в сторону кухни.
— О, кажется, он выключил его.
Он? В доме есть еще кто-то?
Эдвина поспешила на кухню и сказала:
— Погоди, я сама.
— Не беспокойся, Винни. Чай я уже заварил. Ты же хотела «Ирландский завтрак», так?
В инвалидной коляске спиной к гостям сидел мужчина. Владелец грузовичка, стоявшего на подъездной аллее. Он развернул коляску, собираясь поздороваться, и первое, что бросилось в глаза Джейн, — мягкие темные волосы и очки в толстой черепаховой оправе. Его серые глаза смотрели на нее пристально и с любопытством. Выглядел он довольно молодо, лет на двадцать пять, и годился Эдвине в сыновья. Говорил он с американским акцентом, да и вообще между ними не было родственного сходства — между крепко сложенной, здоровой на вид Эдвиной и этим бледным юношей.
— Позвольте, я вас представлю друг другу, — сказала Эдвина. — Это детектив Фрост и детектив Риццоли. А это Оливер Старк.
Джейн удивленно взглянула на молодого человека.
— Вы же один из вчерашних гостей! В доме у Сансоне.
— Да, — подтвердил Оливер и смолк, изучающе глядя ей в лицо. — А что тут такого?
— Мы думали побеседовать с вами отдельно.
— Им не понравилось, что мы успели обсудить дело в нашем кругу, — объяснила Эдвина.
— А я что тебе говорил, Винни!
— Но ведь так же гораздо продуктивнее — собрать все детали воедино. Это экономит время. — Эдвина подошла к обеденному столу и собрала все лежавшие там газеты — от «Бангкок пост» до «Айриш таймс» — в увесистую пачку. Перенесла ее на буфетный стол и выдвинула пару стульев.
— Заходите, пожалуйста, присаживайтесь. А я пока схожу наверх за папкой.
— За папкой? — спросила Джейн.
— Ну да, мы же тут целое дело завели. Энтони посчитал, что вам понадобятся копии.
Эдвина вышла из кухни, и вслед за тем на лестнице послышались ее громкие шаги.
— Крепка как дерево, верно? — сказал Оливер. — Никогда не думал, что англичанки бывают такие здоровенные. — Он подкатился к обеденному столу и поманил их рукой. — Понимаю, это против заведенных у вас в полиции правил. Опрос каждого свидетеля по отдельности и все такое. Но наш метод действительно более продуктивный. К тому же сегодня утром мы провели сеанс конференц-связи с Готтфридом, так что теперь у вас будут показания сразу трех свидетелей.
— Вы имеете в виду Готтфрида Баума? — уточнила Джейн. — Четвертого гостя?
— Да. Вчера вечером он торопился на самолет в Брюссель, поэтому они с Эдвиной ушли раньше. Мы созвонились с ним несколько часов назад, чтобы сравнить записи. И все наши показания почти полностью совпадают. — Слабо улыбнувшись, он взглянул на Джейн. — На моей памяти это первый и единственный случай за все время, когда мы в чем-то проявили полное единодушие.
Джейн вздохнула:
— Видите ли, господин Старк…
— Меня никто так не зовет. Я — Олли.
Джейн села — теперь их глаза были на одном уровне. Он посмотрел на нее несколько насмешливо, и Риццоли это совсем не понравилось. Его взгляд как бы говорил: «Я умный и знаю это. Уж конечно, умнее какой-то там дамочки-полицейского». Раздражение вызывал и тот факт, что, скорее всего, он был прав: он олицетворял стереотип этакого юного гения, с которым опасаешься садиться за одну парту на уроке математики. На чудо-мальчика, который уже сдал контрольную по алгебре, пока все остальные ломают голову над первой задачкой.
— Мы вовсе не стремимся нарушить ваши правила, — пояснил Оливер. — Просто хотим помочь. И это вполне возможно, если мы будем работать вместе.
Сверху послышались собачий лай, цоканье когтей по полу, строгий окрик Эдвины и скрип запираемой двери.
— Вы поможете нам, только если будете отвечать на наши вопросы, — возразила Джейн.
— Похоже, вы меня не совсем понимаете.
— И чего же я не понимаю?
— Насколько полезными мы можем быть для вас. Наша группа.
— Ну да. Господин Сансоне рассказывал — у вас же клуб борцов с преступностью.
— Это общество. А не клуб.
— А в чем разница? — поинтересовался Фрост.
Оливер перевел на него взгляд.
— Мы серьезная организация, детектив. Объединяем людей со всего мира. Да и никакие мы не любители.
— Вы что, служите в органах правопорядка, Олли? — удивилась Джейн.
— На самом деле я математик. Но мое истинное призвание — семиотика.
— Простите?
— Я занимаюсь толкованием знаков и символов. Их происхождением и смыслом, как явным, так и скрытым.
— Ага. А госпожа Фелуэй?
— Она антрополог. И только недавно к нам присоединилась. О ней очень высоко отзывались в нашем лондонском отделении.
— Ну а господин Сансоне? Уж он-то наверняка не служит в полиции.
— А мог бы.
— Он говорил, что до пенсии был профессором. Преподавал историю в Бостонском колледже. По-моему, ничего общего с полицейским.
Оливер усмехнулся.
— Энтони всегда преуменьшает свою значимость. Очень на него похоже.
Тут на кухню вернулась Эдвина с папкой в руках.
— На кого, Олли?
— Мы говорим об Энтони. Полиция думает — он всего лишь отставной преподаватель колледжа.
— И это его вполне устраивает. — Эдвина села. — Потому что не создает рекламы.
— И все-таки, что нам следует о нем знать? — поинтересовался Фрост.
— Ну, что он человек достаточно состоятельный, — ответила Эдвина.
— Это и так ясно.
— Я имею в виду — очень состоятельный. Этот дом в Бикон-Хилле не идет ни в какое сравнение с его имением во Флоренции.
— Или с домом в Лондоне, — добавил Олли.
— И это должно произвести на нас впечатление? — спросила Джейн.
Эдвина ответила ей холодным пристальным взглядом, после чего пояснила:
— Деньги сами по себе не способны впечатлить. То, как человек их тратит, — вот что должно производить впечатление. — Она положила папку с досье на стол перед Джейн и прибавила: — Это вам, детектив.
Джейн раскрыла папку на первой странице. Это была аккуратно напечатанная хронология событий минувшего вечера, восстановленных по памяти троих сотрапезников — Эдвины, Оливера и таинственного Готтфрида Баума:
