— Отец Брофи проводил тебя до самой двери?
— Было темно, Джейн. Мы вряд ли разглядели бы, что там написано.
«Ведь мы смотрели только друг на друга. И думали только о том, как бы скорее добраться до спальни».
— Пойду-ка осмотрю тут все кругом, — сказал Фрост. — Погляжу, может, какие следы остались.
Он вышел через переднюю дверь. И хотя теперь уже бродил снаружи, в доме, через двойные окна, шагов его слышно не было. Ночью преступник мог преспокойно разгуливать под окнами спальни, а Маура не услышала бы ни единого звука.
— Как думаешь, может, он следил за тобой с самого начала? — спросила Джейн. — От дома О'Доннелл?
— Не знаю. Может, и так. Но ведь я была на всех трех местах преступления. Когда убили Лори-Энн Такер. И Еву Кассовиц… И он мог видеть меня в любом из тех мест.
— И выследить, где ты живешь.
Маура обхватила себя руками, силясь унять дрожь.
— А я ничего не замечала. И не осознавала, что за мной следят.
— У тебя же есть охранная система. Ты включала ее прошлой ночью?
— Нет.
— Почему?
— Я… я просто забыла.
«Думала-то я совсем о другом».
Джейн села в кресло напротив Мауры.
— Почему же он нарисовал эти знаки на твоей двери? Что они, по-твоему, значат?
— Откуда я знаю?
— И надпись… такая же, как в спальне Лори-Энн Такер. Только в этот раз он не стал мудрить и писать по-латыни. В этот раз он сделал все, чтобы мы сразу поняли его послание. «Я согрешила». — Джейн задумалась. — Зачем обращаться к тебе именно этими словами?
Маура промолчала.
— Думаешь, они действительно тебе адресованы? — Джейн вдруг посмотрела на нее настороженно. Испытующе.
«Она же знает меня как облупленную, — подумала Маура. — И видит, я говорю далеко не все. А может, уловила исходящий от меня запах страсти. Нужно было принять душ, перед тем как их впускать. Нужно было смыть с себя запах Даниэла».
Маура резко встала.
— Что-то не могу сосредоточиться, — призналась она. — Надо выпить кофе.
Она повернулась и направилась на кухню. Принялась варить кофе, после чего разлила его по кружкам и достала из холодильника сливки. Джейн прошла на кухню следом за ней, но Маура избегала глядеть в ее сторону. Она поставила перед Джейн дымящуюся кружку и, потягивая кофе, неотрывно смотрела в окно. Ей хотелось как можно больше оттянуть постыдное признание.
— Ты хочешь что-то сказать мне? — спросила Джейн.
— Я уже все сказала. Утром проснулась и увидела на двери ту надпись. Даже не знаю, что еще прибавить.
— Отец Брофи довез тебя от особняка О'Доннелл прямо до дома?
— Да.
— И никакого преследования ты не заметила?
— Нет.
— Ну что ж, может, отец Брофи что-нибудь заметил. Поглядим, вдруг что вспомнит.
— Говорить с ним совсем необязательно, — отрезала Маура. — Думаю, если б он что и заметил вчера, то непременно сказал бы мне.
— И все же придется его расспросить.
Маура повернулась лицом к Джейн.
— Сегодня ведь воскресенье.
— Я знаю, какой сегодня день.
— У него служба.
Глаза у Джейн сузились, и Маура почувствовала, как на ее лице зажегся румянец.
— Что было прошлой ночью? — с нажимом спросила Джейн.
— Говорю же. От О'Доннелл я сразу вернулась домой.
— И провела здесь всю ночь?
— Я не выходила из дома.
— А отец Брофи?
Вопрос, произнесенный так невозмутимо, огорошил Мауру настолько, что она потеряла дар речи. Через некоторое время она опустилась на стул, стоявший возле кухонного стола, и молча уставилась на свою кружку.
— Долго он пробыл у тебя? — спросила Джейн. Спросила официальном тоном, как полицейский, но Маура уловила скрытое осуждение, и собственная вина словно пальцами стиснула ее горло.
— Он был здесь почти всю ночь.
— До которого часа?
— Не знаю. Было еще темно, когда он ушел.
— И что вы все это время делали, пока он был здесь?
— Это к делу не относится.
— Сама знаешь, относится. Мы пытаемся установить, что убийца мог разглядеть через окна. Что заставило его написать у тебя на двери те самые слова. Свет в гостиной горел всю ночь? Вы с Брофи сидели там и разговаривали?
Маура тяжело вздохнула.
— Нет. Свет… не горел.
— Значит, в доме было темно.
— Да.
— И некто, стоявший снаружи и наблюдавший за вами через окно, вполне мог решить…
— Сама, черт возьми, знаешь, что ему могло взбрести в голову.
— Он не ошибся?
Маура встретила ее взгляд.
— Вчера я была сама не своя, Джейн! И Даниэл остался со мной. Он всегда рядом в трудную минуту. Мы и не думали, что так выйдет. Это был единственный раз… один только раз… — Голос у нее дрогнул. — Я не хотела оставаться одна.
Джейн тоже подсела к столу.
— Понимаешь, теперь эти слова обретают новый смысл. «Я согрешила».
— Все мы грешим, — бросила в ответ Маура. — Все до единого, черт возьми!
— Я тебя ни в чем не упрекаю, ясно?
— Еще как! Думаешь, я не слышу упрека в твоем голосе?
— Если чувствуешь себя виноватой, док, то вовсе не из-за моих слов.
Маура опять встретила неумолимый взгляд Джейн и подумала: «А ведь она права. Все дело в моей собственной вине».
— Сама понимаешь, с отцом Брофи, как ни крути, придется поговорить. О том, что было ночью.
Маура смиренно вздохнула.
— Только, пожалуйста, будь с ним потактичней.
— Я же не собираюсь брать с собой телевизионщиков.
— Детективу Фросту необязательно быть в курсе.
— Да нет, как раз обязательно. Мы же с ним напарники.
Маура уронила голову на руки.
— О Боже!
— И к делу это, как ты понимаешь, имеет самое прямое отношение. А Фрост, если ему ничего не сказать, может обвинить нас в нарушении этики и будет прав.
«Значит, я уже не смогу смотреть Фросту в глаза, иначе всякий раз буду видеть в них отражение своей вины», — думала Маура, съеживаясь от стыда при мысли о реакции Фроста. Уж больно хрупкая штука репутация: мало-мальская промашка — и все летит к черту.
Вот уже два года к ней относятся как к королеве мертвых, хладнокровному судмедэксперту, способной без дрожи взирать на картины, при одном лишь взгляде на которые даже видавших виды следователей выворачивает наизнанку. Теперь же они будут видеть в ней одни только слабости. Ошибки одинокой женщины.
