Этот человек был полностью за бортом.
* * *
Ханна влюбилась в Алану Уайлдер мгновенно.
Солистка группы «Ненадёжные» находилась в кабине звукозаписи, когда они вошли в студию «Reflection», звук её горлового мурлыканья наэлектризовал воздух и привёл Ханну в восторг. Она подошла к стеклу, словно загипнотизированная, кожа задрожала от возбуждения, и она уже представляла, как слова Генри будут звучать из горла рыжеволосой красотки.
Прежде чем она успела поднести руку к стеклу, чтобы прикоснуться к музыке, тепло Фокса окружило её, его ладонь погладила её по обнажённой руке. Мурашки пробежали по пальцам ног, волосяные луковицы вздохнули в удовлетворении. О, Боже. Она уже ошибалась раньше. Путешествие в рай гранжа для записи демо не было чрезмерно возбуждающим.
Вот что было.
Ханна откинула голову назад, чтобы вопросительно посмотреть на Фокса, и обнаружила, что его раздражённый взгляд сосредоточен на чем-то, кроме женщины, исполняющей песни так, словно она была рождена для магии. Ханна проследила за его взглядом и обнаружила диван, занятый тремя музыкантами: один с гитарой, второй с басом, лежащим боком на его коленях, третий со скрипкой, которая выглядела так, словно пережила лучшие времена.
— Ты девушка из продюсерской компании? — спросил скрипач.
— Да. — Она протянула руку и подошла к троице, двигаясь в тандеме с Фоксом, чьё прикосновение теперь лежало на её спине. — Э… Я Ханна Беллинджер. Приятно познакомиться.
Она пожала руки гитаристу и бас-гитаристу, отметив, что их немного забавляет тот факт, что Фокс возвышался позади неё, как телохранитель.
— Вау, — вздохнула Ханна, наклонив голову к кабине звукозаписи. — Она невероятна.
— Правда? — Это говорил басист, в голосе которого слышались нотки Карибы. — Мы здесь просто для украшения.
— О, я уверена, что это неправда. — Она засмеялась.
— Мы потеряем и эту работу, раз уж ты здесь. — Скрипач встал, взял её руку и поцеловал костяшки пальцев. — Ты определённо приятнее для глаз, чем мы, уродливые ублюдки.
Комически принуждённый смех Фокса длился на пять секунд дольше, чем у всех остальных.
Ханна повернулась и подняла бровь на него через плечо.
Что с тобой не так?
Похоже, осознав, какое зрелище он собой представляет, он кашлянул в кулак и скрестил руки, но остался рядом. Он ревновал?
Если бы она не была так шокирована, то, возможно, была бы… в восторге? Прошлой ночью она сделала гораздо больше, чем просто работала над гранжевым плейлистом, чтобы закончить все гранжевые плейлисты. При выборе песен, её решимость бороться за то, чтобы изменить мнение Фокса о себе, только усилилась. Она не собиралась возвращаться в Лос-Анджелес пока он узнает, что может быть чем-то большим, чем просто красивой шуткой. Человек, от которого все ждали, что он выполнит какое-то дерьмовое предназначение просто потому, что он может. Этого не происходит.
И может быть, тот факт, что он мог чувствовать ревность, был косвенным признаком прогресса? Может быть, ревность к ней доказывала ему, что он может захотеть когда-нибудь начать серьёзные отношения с… кем-то ещё?
Если, например, ему и Ханне не суждено быть вместе.
Ханна проигнорировала ужасное жжение в груди и повернулась обратно. — У вас была возможность просмотреть песни, которые я прислала вчера вечером?
— Да. Мы полночи работали над аранжировками.
— Ты будешь ими довольна, — решительно заявил басист, демонстрируя высокомерие музыканта. — Без вопросов.
Скрипач бросил на неё взгляд, в котором было наполовину недовольство, наполовину извинение за своего товарища по группе. — Как только Алана закончит там, мы прогоним песни, чтобы убедиться, что всё это работает для тебя.
Она улыбнулась. — Это было бы здорово, спасибо.
Трио вернулось к своему разговору, а Ханна вернулась к стеклу, чтобы наблюдать за Аланой, Фокс подошёл к ней. — Что это было? — прошептала она ему.
— Что это было, что?
— Ты ведёшь себя странно.
— Я помогаю. Они смотрели на тебя, как на десятиярусный праздничный торт, только что вошедший в дверь. — Ему не совсем удавалось изобразить непринуждённый тон, взволнованная рука поднялась, чтобы почесать щетину на челюсти. — Музыканты — плохие новости — все это знают. Теперь они оставят тебя в покое. Не за что.
Ханна кивнула, делая вид, что воспринимает его серьёзно. — Понятно. — Прошло несколько секунд молчания. — Спасибо за внимание, но не стоит. Мне не нужно, чтобы ты вмешивался. Если кто-то из них заинтересуется, я сама разберусь с этим.
Теперь его взгляд заиграл. — Как разберёшься?
— Решив "да" или "нет". Я способна сделать это сама.
Фокс изучал её, словно через микроскоп. — Почему ты так со мной поступаешь?
Ханна выдохнула смех. — Делаю что? Уличаю тебя во лжи? — Его челюсть, казалось, была готова сломаться, а в глазах читался намёк на страдание. — Если ты ревнуешь, Фокс, — тихо сказала она, — просто скажи, что ты ревнуешь.
Противоречивые эмоции вели войну на его лице. Осторожность. Разочарование. А потом он заметно сдал позиции, стоя перед ней обнажённым и честным. — Я ревную, как чёрт. Казалось, он с трудом набирает воздух в лёгкие. — Ты… моя Ханна, понимаешь?
Она очень старалась не дрожать и не показывать, что происходит внутри неё. Но в её животе на максимальной скорости вращалось колесо обозрения. Неужели он действительно сказал это вслух? Теперь, когда он это сделал, теперь, когда это было открыто, она не могла не согласиться. Она была его уже несколько месяцев. Не стоит нервничать и заставлять его снова быть начеку.
Вместо этого она поднялась на носочки. — Да. Я знаю, — прошептала она ему в губы.
Фокс облегчённо вздохнул, его цвет лица постепенно возвращался. Он выглядел так, словно был на грани того, чтобы сделать ещё одно признание, сказать ещё больше, его грудь поднималась и опускалась. Он смочил губы, его взгляд блуждал по её лицу. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, дверь кабинки распахнулась, и в лаунж-зону ворвалась Алана. — Хорошо, ребята. — Она дважды хлопнула в ладоши. — Давайте поговорим о песнях, пока эти двое не начали целоваться, хорошо?
* * *
Справиться с синдромом самозванца после признания Фокса было нелёгкой задачей. Ханна чувствовала, что её тянет в разные стороны, остро осознавая, что мужчина стоит у неё под боком, как столб, его открытая энергия вибрирует, как сырой нерв, и в то же время она была полна решимости наблюдать, как её художественное видение воплощается в жизнь.
Кто она такая, чтобы высказывать своё мнение о музыкальных аранжировках?
Но после третьего дубля в припеве «Вознаграждение моряка» что-то не получалось. Он упал горизонтально в середине, и, как слушателя, её интерес тоже ослаб, когда он должен был быть поглощён. Группа казалась довольной своей точкой зрения, и, черт возьми, они были так хороши. Гораздо лучше, чем она могла ожидать в кратчайшие сроки. Почему бы просто не быть благодарной и не двигаться дальше?
