И этого было недостаточно, почему-то. Лучшего кульминационного момента в её жизни было недостаточно. Ничто физическое никогда не будет достаточно без него — всего его — никогда больше. Это неизменное знание затвердело в ней, когда их рты соединились, разрушаясь, а её пальцы пробежали по его животу, чтобы расстегнуть ремень.
— Ты нужен мне. Нуждаюсь в тебе.
Он поймал запястье Ханны и провёл её ладонью вверх и вниз по своей эрекции, его зубы поймали её нижнюю губу и потянули. — Я готов к тебе. Я так давно хочу тебя. — Он спустил молнию и положил обе руки на крышу машины. — Прикоснись ко мне. Пожалуйста. Обхвати кулаком и погладь меня сильно. Выеби меня.
Как?
Как она продолжала мокнуть? Она уже достигла пика всех пиков.
То, как он смотрел на неё, вот как. Честность его слов, грубый толчок бёдер, когда она обхватила его рукой и начала движение. Сильно, как он и просил. Её дыхание стало прерывистым, когда его возбуждение набухло и напряглось ещё больше, до невозможности, давая её кулаку ещё больше пространства для охвата. — О. Господи… — выдохнула она, прежде чем смогла остановить себя.
Мелькнувшая в его глазах знакомая самоуверенность заставила её сердце бешено заколотиться. — Ну же, детка. — Он смочил губы, стон вырвался из его рта, его внимание было приковано к её руке, к тому, как она поглаживала его вверх и вниз, массируя его в интимных местах. — Ты знала, что он должен быть огромным.
Она рассмеялась, и он тоже, хотя хриплый звук быстро превратился в горячее, задыхающееся дыхание у неё на лбу, задыхающиеся указания ей двигаться быстрее. Быстрее, быстрее… пока его дыхание не стало сбиваться, и он потянулся к ручке двери, ведущей на заднее сиденье.
— Залазь, — прохрипел он, не дожидаясь, пока она подчинится, просто распахнул дверь, обхватил Ханну за спину и втащил её внутрь, не останавливаясь, пока её спина не оказалась на сиденье, а макушка головы почти достигла противоположной двери.
Его тело навалилось на неё, их рты неистово соединились, кончики её пальцев искали подол его футболки, срывая её, чтобы она могла чувствовать его грудь, прикасаться к ней, целовать его голую кожу. Он поднялся, чтобы сделать то же самое с её платьем, лифчиком, и вся их одежда, кроме его брюк, в считанные секунды оказалась на полу, оставшиеся джинсы были спущены до колен двумя парами жаждущих рук, их рты жадно впились.
— Мне нужно надеть презерватив, иначе у нас будут проблемы, — сказал он между поцелуями, его бедра двигались между её бёдер, рот перемещался вверх и вниз по её шее. — Для протокола, я не планировал, что это произойдёт на заднем сиденье моей машины.
— О, ты просто подумал, что приведёшь меня в самое романтическое место в мире для такого человека, как я, и я не захочу сорвать с тебя одежду?
Он задыхался от смеха и теребил бумажник, который только что достал из кармана джинсов. — Я не подумал о том, чтобы сказать тебе о своих чувствах и надеялся, что это что-то для тебя значит. — Он поднял бумажник обратно и стал вырывать кредитные карточки одну за другой, дрожащими руками роняя их повсюду. — Клянусь Богом, в тот единственный раз, когда это имеет значение, а я не могу быть плавным, чтобы спасти свою жизнь.
У Ханны был плейлист, состоящий из 308 песен о любви, и ни одна из них не могла точно описать этот момент. Даже близко. Она поняла, что любит этого мужчину, пока он разрывал свой бумажник в поисках защиты, его волосы падали на глаза, мышцы вздувались под татуировками и лёгким слоем пота. Закат освещал машину глубоким оранжевым светом, и она чувствовала, как этот насыщенный цвет распространяется и в её груди, где её сердце боролось за любовь, которая цвела свободно и дико, подобно весенней буре, создавая тёплый белый шум вокруг машины.
Я люблю его. Я люблю его.
Но потом. Фокс зубами разорвал обёртку презерватива и скатал его вниз по своей огромной длине, предплечья напряглись в золотом сиянии заката, челюсть отвисла, когда он с предвкушением смотрел на место между её ног — и похоть снова вышла на первый план. Как только он накрыл её, они снова набросились друг на друга, и в их поцелуях не было ни намёка на сдержанность. Они были кожа к коже, обветренный морской человек прижимался к её мягкости, одна рука ненадолго разделяла их, чтобы поднести толстую головку своего члена к входу Ханны.
А затем он вошёл в неё одним медленным, плавным движением, покачиваясь на месте.
Ханна с шипением выдохнула и впилась ногтями в его бёдра, ослеплённая пульсацией ни с чем не сравнимого удовольствия, которое пронеслось по ней и натянуло.
— Да, — хныкала она. — Ещё.
Как будто её ощущения были неожиданными, Фокс выругался и шлёпнул рукой по быстро запотевающему окну над её головой. — Господи Иисусе, как горячо и тесно. — Он откинул бедра назад и толкнулся вперёд, издав низкий звук страдания, от которого по его телу прошла дрожь. — Нет. Черт возьми. — Его тело напряглось, прижимаясь к ней. — Не шевелись. Не шевелись. Я не шутил, когда сказал, что не могу быть с тобой плавным. Ты должна была взять и ощущаться так чертовски идеально…
— По мне, так ты довольно плавный, — сказала она на рваном выдохе, прижимаясь к нему своими внутренними стенками. Доя его толщину своими стенками. — Мммм. Пожалуйста. Фокс.
— Пожалуйста, остановись, Ханна, остановись… — Как будто он не мог контролировать это, его нижняя часть тела выгибалась назад и перекатывалась вперёд, медленно заполняя её, задевая всевозможные точки по пути, и она закричала, привлекая кровь к его бёдрам. — Я просто нуждался в тебе так чертовски долго, — прохрипел он.
— Ты думаешь, мне это не нравится? — Она проследила за его прикосновениями внутрь, обхватила его гибкие ягодицы и медленно ввела его глубже, одновременно приподнимая бедра, что вызвало долгий, хриплый звук из его горла. — Ты не думаешь, что мне нравится чувствовать доказательство того, как сильно ты нуждаешься во мне?
— Если хочешь, я дам тебе это, — прохрипел он, сталкивая их лбы, грубо целуя её, спутывая их языки. — Если тебе что-то нужно, я дам это тебе.
— Покажи мне, как сильно я заставляю тебя хотеть кончить.
Его ноздри раздулись, глаза закрылись, а когда он снова открывал их, в них был след дьявола. И ей нравилось находиться в ловушке этой мужской решимости. Ей нравилось, как кривится его верхняя губа, как его предплечья смыкаются по обе стороны от её головы, как его рот опускается на дюйм выше её рта. — Подними колени, Ханна. — Он пульсировал внутри неё, зрачки перекрывали синеву его глаз. — Посмотрим, насколько глубоко я смогу войти, прежде чем ты закричишь.
Спойлер: это не заняло много времени.
Послушно, с нетерпением, она подняла колени, сцепив их вдоль его грудной клетки и упёршись ими в его торс. Его следующий толчок заставил её глаза закатиться назад, а второй заставил её извиваться от чистого замешательства. Как и что заставило его проникнуть внутрь неё, что, казалось, разблокировало какую-то неизведанную силу? Давление скакало низко и пронизывало всю её сущность, связывая её так крепко, что она не могла ни думать, ни дышать, а крыша машины всё больше и больше казалась вратами в рай. С открытым, хрипящим ртом на её шее, он оседлал её грубо, но в то же время как-то бережно, его язык и губы непрерывно поклонялись её горлу, его рот находил её рот, чтобы проглотить её крики. Да, она выкрикивала его имя, и он действительно был настолько глубок, насколько это было возможно, отрывая её бедра от сиденья жёсткими толчками, которые ускорялись, становились грубее, двигаясь всё быстрее и быстрее. Его тело расплющивало её, используя плоть между её ног самым восхитительно неистовым образом, словно отчаянно желая, чтобы она признала его желание, и она признала.
