Он сжал в кулак ключи, пока они не упёрлись в его ладонь.
Вот как бы всё было, если бы он был с Ханной?
Постоянно пытаться убедить всех, что он не тот беспечный бродяга, которым был когда-то? Даже люди, которые должны были любить его — Брендан, Кирк и Мелинда, его собственная мать — смотрели на него и видели характер, который невозможно исправить.
У Ханны есть вера в тебя. Ханна верит тебе.
Фокс был застигнут врасплох нерешительным голосом доверия, прозвучавшим изнутри, но это заставило его подумать, что, возможно… просто возможно, есть шанс, что он не потерян.
Тем не менее, он позволил этой мысли прорастать. Расти.
Если он смог стать достойным другом для Ханны, если он смог заставить эту потрясающую девушку остаться рядом и ценить его, его мнение и компанию, возможно, он тоже сможет это сделать. Быть лидером. Капитаном корабля. Внушать уважение и внимание команды. В конце концов, он изменился. Он изменился ради девушки, которая сонно лежала в его постели. Вначале она сделала о нем те же предположения, что и другие люди. Но он изменил её мнение, не так ли?
Сможет ли он сделать это с командой? Сможет ли он стать тем, кого Ханна заслуживает?
Он никогда не узнает, пока не попробует.
И когда он подумал о Ханне в студии звукозаписи накануне, смело высказавшей своё мнение, рискнувшей и добившейся успеха, он нашёл в себе мужество потянуться вниз и задействовать неизведанные резервы силы. Силу, которую он получил от неё.
Фокс заставил себя терпеливо улыбнуться, хотя его внутренности были похожи на желе. — Хорошо, Кэп. Ты выиграл. Я думаю… Я держу руль в этой поездке.
Глава 22
Ханна стояла возле квартиры Опал, ожидая, пока её бабушка подойдёт к двери. Когда она была здесь в последний раз, чуть больше недели назад, её охватил ужас перед тем, как войти внутрь. Говорить о своём отце. Чувствовать себя полностью оторванной от Опал и Пайпер. Однако теперь её плечи были твёрдыми, а не поникшими. Она не чувствовала себя самозванкой или притворяющейся, пока не добьётся своего. Её место было здесь.
Она была внучкой Опал.
Наконец-то она стала главной героиней собственной жизни.
Младшая дочь Генри Кросса.
Они пришли к взаимопониманию благодаря его музыке. Когда-то, давным-давно, он любил её. Он держал её на руках в больничной палате, учил её ходить и вставал с ней посреди ночи. Он ушёл в море, думая, что увидит её снова. И Ханне хотелось думать, что, может быть, только она могла понять, что у них был приятный, долгий визит через его песни, что они дали друг другу чувство завершённости. Вполне возможно, что ей даже дали какой-то отцовский совет в окольном пути, потому что она проснулась в понедельник утром, в последний съёмочный день, с идеей. Куда двигаться дальше.
Место, где можно продолжать работать в музыке… и быть рядом с Фоксом.
Если он этого хотел.
Узел, ставший привычным за последние пять дней, затянулся в её животе, мешая кофе, который она выпила сегодня утром. Если она вернётся в Лос-Анджелес, как планировала изначально, то с сердцем, разбитым до неузнаваемости. Пребывание без Фокса с тех пор, как он уехал, только укрепило это убеждение. Она скучала по нему так сильно, что ей было больно. Она скучала по тому, как он хмурился и слегка раздвигал губы, когда она говорила, словно сосредотачиваясь на её словах. Она скучала по тому, как он в холодную погоду засовывал обе руки под мышки. Она скучала по его дьявольскому смеху, по тому, как он проводил ладонью по её волосам, по тому, как он замирал, когда собирался сказать что-то откровенное.
Тот факт, что он научился быть честным с ней в любое время.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, она представляла, как он идёт по причалу в её сторону, раскрывает свои объятия, решение приложить усилия, построить отношения с Ханной прямо на его лице.
Но что, если это не так? Что, если пять дней на воде заставили его понять, что это было слишком рано? Или слишком много работы вообще?
Возможно, она поступила импульсивно, предложив уехать из Лос-Анджелеса, чтобы быть ближе к Фоксу. Может быть, ей следовало просто вернуться домой и попробовать какое-то время пожить на расстоянии. Но она не могла представить себя счастливой. Не сейчас. Не тогда, когда она знала, как хорошо, что он рядом с ней. Сзади. Вокруг неё. Разве он не чувствовал то же самое?
Да. Он чувствовал, и она верила в его действия. Она будет верить в них.
Дверь открылась, и появилась Опал с рядом бигуди по центру головы. — О! Ханна. Я как раз собиралась снять эти бигуди, а теперь ты застала меня в испуганном виде. Заходи, заходи. Здесь только мы, девочки. Кому какое дело!
Ханна зашлась в смехе, засунув палец в карман джинсов, чтобы убедиться, что конверт всё ещё там, как она делала сотни раз во время прогулки от съёмочной площадки до здания Опал.
— Что привело тебя сюда, моя дорогая? Не то чтобы тебе нужна была причина!
Она последовала за Опал в ванную и стала помогать ей снять последний ряд бигуди из розовой пены. — Я бы сначала позвонила, но я была слишком взволнована. — Она смочила губы. — Ты помнишь, как я просила разрешения использовать песни Генри в фильме, который мы снимаем?
— Конечно, помню. Но ты сказала, что это маловероятно. — Руки Опал опустились на раковину. — Только не говори мне, что это действительно произойдёт, Ханна. — Она внимательно изучила выражение лица Ханны, и её собственное изменилось от благоговения. — Я не верю в это. Я… Как? Как? Они даже не записаны должным образом. Это просто слова на бумаге.
— Уже нет, — пробормотала Ханна, пересказывая события последней недели. — Пойдём, у меня на телефоне есть один файл, готовый к воспроизведению. — Она взяла Опал за руку и повела её из ванной к дивану. Как только они устроились, она достала свой телефон и открыла звуковой файл, тяжело выдохнув, когда музыка заполнила комнату. Начальный танец скрипки и баса, затем мурлыканье вокала Аланы Уайлдер, приглушенные удары барабана, добавленные в постпродакшене.
Ханна вспомнила момент на съёмочной площадке, когда она подошла к Сергею и без слов протянула ему Air Pods, нажала кнопку Play и увидела, как его глаза расширяются, его пальцы стучат по коленям. Это чувство выполненного долга. Неважно, что он решил, она создала нечто волшебное. Она двигала циферблаты, пока всё не сложилось воедино, и преодолела сомнения, чтобы сделать это.
Её первый ход в роли главной героини — и определённо не последний.
Опал закрыла рот обеими руками, костяшки пальцев побелели. — О, Ханна. О, это радует мою душу. За двадцать четыре года я ближе всего подошла к разговору с ним. Это необыкновенно.
В её груди разлилось тепло. — Их больше. Всего три. И я работаю над записью остальных. Она достала из кармана конверт и протянула его Опал, её пульс начал учащаться. — Тем временем, авторские права на песни были оформлены на твоё имя, Опал. Ты будешь получать процент от дохода, полученного от саундтрека, но мне удалось договориться и о бонусе за подписание. За использование песен Генри в «Блеске Славы». В эту сумму не входит то, что производственная компания должна будет заплатить тебе, если они будут использовать песни в рекламе…
