Пожалуйста ... не сомневайся во мне, Брендан.Только не ты.Верь в меня. Ладно?
Но разве он не сделал именно это, уйдя?
Он бросил ее. После того, как он снова и снова требовал, чтобы она сделала прыжок веры, он ушел и разрушил ее хрупкое доверие. Ради бога, она была в городе только для чего? Пять недель? Чего он хотел от нее?
Все, вот что. Он просил обо всем—и это было несправедливо.
Так что она сохранила несколько страховочных сеток. Хорошо. Как мужчина, который любил ее, это именно то, что он должен был поощрять. Безопасность Пайпер. Что, черт возьми, он сделал вместо этого?
Наказал ее за это.
Неудивительно, что она не появилась на причале. Он не заслуживал того, чтобы видеть ее там, не говоря уже о том, чтобы стоять там и молиться, чтобы она появилась, молить Бога, чтобы она появилась, когда теперь он полностью осознал ... что ей не следовало приходить.
И теперь, когда было уже слишком поздно, очевидное решение оставить ее, заслужить ее, обрушилось на него, как метеор. Ей не нужно было отказываться от всего. Он любил ее достаточно сильно, чтобы находить решения. Вот что он сделал. Не было никаких неудобств или препятствий, с которыми он не столкнулся бы, если бы это означало, что она будет в его жизни, так что он, блядь, столкнулся бы с ними лицом к лицу. Он приспособится, как это сделала Пайпер.
—Я совершил ошибку,— прохрипел он, колючая проволока обернулась вокруг его сердца и натянулась туго.
—Господи, я совершил гребаную ошибку.
Но если бы был шанс, что он сможет это исправить, он бы цеплялся за эту надежду.
Иначе он сошел бы с ума.
Брендан резко развернулся и побежал в рулевую рубку, но обнаружил, что Фокс выглядит обеспокоенным, когда разговаривает по радио с береговой охраной.
—Что не так?
Фокс закончил передачу и вернул рацию на место.
—Ничего страшного. Они просто советуют нам скорректировать наш маршрут на юг. Буровая установка загорелась примерно в шести милях впереди, и видимость немного плохая, но это должно задержать нас всего на два часа.
Два часа.
Брендан проверил время. Было четыре часа. Первоначально они должны были вернуться в шесть тридцать. К тому времени, когда лодка была разгружена и они отвезли рыбу на рынок, он смотрел на чертовы десять или одиннадцать часов, прежде чем доберется до Кросса и Дочерей.
Теперь, вдобавок к своему непростительному провалу, он собирался нарушить свое обещание присутствовать на торжественном открытии.
Беспомощность сдавила Брендану горло изнутри. Он посмотрел на фотографию Пайпер, которую все еще держал в руках, как будто пытаясь связаться с ней.
Мне жаль, что я подвел тебя, детка.
Просто дай мне еще один шанс.
***
Текстовое сообщение появилось на его телефоне в ту же секунду, как они въехали в гавань.
Я иду. У меня была чрезвычайная ситуация. Подожди меня. Я люблю тебя.
От этих слов Брендан чуть не упал на колени.
Она пыталась прийти? Она хотела его проводить?
О Боже. Какая чрезвычайная ситуация? Причинила ли она себе боль или нуждалась в нем?
Если так, то если бы он ушел, когда она была в беде, он никогда бы не оправился.
После этого у него зазвенело в ушах, и он не видел ничего, кроме своих ног, стучащих по тротуару.
Когда Брендан и Фокс ворвались в "Кросс и дочери" в одиннадцать часов, там было битком набито. “Лето в городе” играло с оглушительным децибелом, поднос с кексами толпой катился к Брендану, и у каждого в руках был напиток. На мгновение гордость за Пайпер и Ханну, за то, чего они достигли, затмила все остальное. Но сильная потребность увидеть свою девушку быстро вернулась.
Ее не было за стойкой бара.
Это была просто Ханна, открывавшая пиво так быстро, как только могла, явно взволнованная. Она засовывала наличные в карманы и пыталась разменять, швыряла купюры через бар и бежала помогать следующему клиенту.
—Господи. Я пойду помогу ей, - сказал Фокс, уже проталкиваясь сквозь толпу.
Где была Пайпер?
Нахмурившись, Брендан двинулся вслед за своим другом, рассеянно кивая местным жителям, которые выкрикивали—или, скорее, невнятно—его имя. Сначала он пошел на танцпол, зная, что там, скорее всего, можно найти Пайпер, хотя ... это не помогло. Она бы не оставила свою сестру в беде за стойкой бара. И вообще, она должна была быть барменшей. Ханна была диджеем.
В его животе начала открываться дыра, из нее хлынула кислота, но он старался оставаться спокойным.
Может быть, она просто была в ванной.
Нет. Не там. Дама на выходе подтвердила, что прилавки пусты. Паника поднялась по спине Брендана, когда он протолкался к бару. Выражение лица Фокса остановило его как вкопанного еще до того, как он смог туда добраться.
—Где она? —спросил Брендан.
Взгляд Ханны метнулся к нему, затем так же быстро отвел глаза. Она обслуживала другого клиента, и он видел, что у нее дрожат руки, и это пугало его. Он собирался взорваться. Он собирался разнести это место голыми руками, если кто-нибудь, черт возьми, прямо сейчас не предъявит его девушку.
—Ханна. Где твоя сестра?
Младшая Беллингер замерла, перевела дыхание.
—Она вернулась в Лос-Анджелес. На вечеринку к Кирби. И, может быть ... останется.
Она покачала головой.
—Она не вернется.
Мир вокруг него расплывался, музыка искажалась,
замедлялась. Его грудь обрушилась сама на себя, унося его сердце вниз в коллапсе. Нет. Нет, она не могла уйти. Она не могла уйти. Но даже когда отрицание стучало внутри его черепа, он знал, что это правда. Он не мог чувствовать ее.
Она исчезла.
—Мне очень жаль,—сказала Ханна, вытаскивая телефон и убавляя музыку несколькими движениями большого пальца. Люди за его спиной запротестовали, но тут же заткнулись и затихли, отвлекшись на мужчину за стойкой, который держался прямо с помощью табурета и
умирал медленной, мучительной смертью.
—Смотри. Здесь никого не было. Никого. Еще, может быть, полчаса назад. Мы думали, что это был огромный провал. А до этого наш отчим отменил, и ты ... Ну, ты знаешь, что ты сделал.
На глаза Ханны навернулись слезы. Она вытерла слезы, в то время как Фокс нерешительно начал растирать круги у нее на спине.
—Она потеряла свою Пайпер спаркл. Это напугало меня. Я думала,что если она вернется домой, то получит его обратно. Но теперь она никогда не узнает, что все любят это место.
Она потеряла свою Пайпер Спаркл.
Это был девичья кличка, и все же он так хорошо понимал, что имела в виду Ханна, потому что у Пайпер действительно был особый блеск. Спорили ли они, смеялись или трахались, это всегда было рядом, втягивая его в ее вселенную, делая все идеальным. Эта искорка была позитивом, жизнью и обещанием лучших вещей, и она всегда, всегда была такой, сияющей в голубых ее радужках, освещая комнату. Тот факт, что он погас и что он имел к этому какое-то отношение, вывел его из себя на месте.
