Присев на корточки, Велена сняла рукавицу, положила тёплую ладонь на затылок вскинувшемуся Рему. Заклинание сработало быстрее, чем сумасшедший оттолкнул её; мгновение – и безумный огонь в глазах погас. Теперь сикирийка видела, что они у Рема тоже зелёные, как у Мартина, только не ясные, а мутные, словно бутылочное стекло.
- Идём, - тихо позвала она, ненавязчиво трогая его за локоть. – Домой. Мартин ждёт.
Сумасшедший безвольно поднялся, пошёл на прямых ногах к ящеру. Отчего-то стало совестно: уколоть магией разума того, кто его не имел, всё равно что ударить спящего или обидеть безответного. Впрочем, когда это её занимали подобные вопросы? Верно, с тех самых пор, как она ступила на эту определённо проклятую стонгардскую землю…
Полёт оказался сложным. Поднялся ветер, небо потемнело, Дед летел с трудом и крайне неохотно, Рем за спиной цеплялся за неё так отчаянно, что от удушения и синяков спасала лишь толстая шуба – вот уж когда подарок иммуна оказал добрую службу! На подлёте к Кристару Велена заметила группу людей, уже покидавших город, но вновь развернувшихся при её приближении. Спускаться сикирийка не стала – направила уставшего Деда в крепость,из последних сил удерживая в руках цепи-поводья, позволила ящеру плюхнуться у самого загона, едва не повредив заграждения.
Сумасшедший отцепился от неё, спрыгнул в глубокий снег, помчался прочь из крепости. Колдунья не сразу погналась следoм – если поскользнётся Рем на крутой тропе, даром все труды! – но вначале закрыла загон за Дедом, подобрала подол длинной шубы, что бы не мешал – и у самых ворот остановилась, разглядев, как у дома отца Кристофера перепуганного, нервно гогочущего Рема ловит в железные объятия подоспевший Мартин, быстро и грубовато гладит по мускулистой спине, что-то нашёптывая тому на ухо. Безумeц успокоился, погладил толстoго харчевника в ответ по голове и, бормоча, направился с ним вниз.
Мартин обернулся лишь раз, и Велена могла бы поклясться, что не видела у него подобного взгляда раньше. Ни привычнoй строгости, ни полунасмешливой хитринки, ни проницательной пытливости. Кажется, что-то среднее между благодарностью, облегчением, восхищением и… грустью? А… ну да. Выражает соболезнования.
Остальные люди из спасательной процессии уже разошлись, повстречав на своем пути харчевника с найденным братом; наверх, к своему дому, поднимался лишь отец Кристофер. Бездумно, повинуясь внутреннему порыву, Велена сделала несколько шагов навстречу, вниз по тропе.
- Хорошо, что ты Рема нашла, - первым заговорил духовник, пoймав её взгляд. – Мартин сильно тревожился, весь город на уши поднял. Никогда твоей услуги не забудет… Славное дело провернула, славное! Дочка, - вдруг встрепенулся духовник, cловно вспомнив нечто важное, - а поможешь в храме? Надолго не задержу: книги с последним кораблём передали, их бы сложить на полку, что бы не мешали прихожанам – так ведь и стоят в ящиках уже третью седмицу. Я Октавию просил, да ей всё недосуг: то ? Ниле бежит с помощью, то к тебе,то вот к Мартину…
Велена молча спустилась ниже, безвольно приняла подставленный локоть.
- Благодарю, дочка, – исповедник накрыл сухой ладонью её кисть, придержал, что бы она не поскользнулась на грубых ступеньках.
Тропу вокруг храма расчистили и присыпали жёлтым прибрежным песком,так чтo идти оказалось удобно: вскоре стояли у запертых дверей. Отец Кристофер потянул тяжёлые створки, вошёл первым. Здесь горели лампадки, но света всё равно не хватало,и Велена привычно подняла ладонь, готовясь прочесть заклинание.
- Не надо, – не оборачиваясь, мягко попросил духовник. - Не здесь.
Ни обиды, ни раздражения она не почувствовала – всё то же тупое безразличие, набросившееся на неё с рассветом. Пока исповедник зажигал лампы и светильники, колдунья огляделась, мельком отмечая деревянные лавки вдоль стен, украшенный сухими цветами алтарь, мaсляные картины, священные символы и образы на колоннах. Храм был маленьким, но старым; всё ещё хранил в себе величие древней архитектуры. Вглубь Велена не прошла: что она, поклонница Тёмного,там забыла?
Ах, да. Книги.
- Здесь лишь священные трактаты, жития исповедников,исторические тома, - заглянув в ящики, просветил отец Кристофер. - Я так и не разложил их по стопкам. Не хочу тебя утруждать, дочка: складывай как придётся. Ящики я вынесу,и место сразу освободится. А то ведь недавно Октавия сама же споткнулась, непутёвая, да и едва себя дурным словом не осквернила… а вынести так и не вынесла, - мягко пожурил отсутствующую помощницу духовник.
Даже «непутёвая» в устах отца Кристофера звучало ласково и нежно, а имя грубоватой свояченицы иммуна он выговаривал почти нараспев. Велена бы удивилась в другой раз; сейчас колдунья лишь безмолвно взяла первую книгу в руки. Не до чужих сердечных тайн: со своими бы совладать.
- Вот, - любовно оглаживая истрепавшийся корешок, достал толстую книгу отец Кристофер. - Это – почти святая книга. Её наверх.
Велена приняла тяжёлый том, бездумно провела большим пальцем по витиеватой вязи на обложке. В центре дивной росписи оказался символ Великогo Духа, Творца сущего; колдунья тотчас поспешно поставила её на полку, подальше от горящих ладоней. Тяжёлое, невысказанное скопилось комом у горла, наполнило звенящую голову. Скопилось, переполнило, вырвалось наружу прерывистым полувздохом. Тишина и треск свечей, запах и умиротворение, шелест книг – одна за другой, кoрешок к корешку, на тёмные полки – близость священных символов, одиночество и пустота, ужас и смерть… Райко! Райко, как ты это допустил?!
- Это случилось в Оше, - вдруг заговорила Велена, придержав в руке последнюю из книг. Всё медлила, словно от того, поставит ли её на полку, зависело ни много ни мало – вся жизнь. - Мастер Грег выделил нас из прочих адептов, позвал за собой. Райко пошёл первым, хотя я не одобряла этого выбора. Мне казалось, мастер Грег крадёт его у меня. Брат и без того… увлёкся тамошней яркой жизнью. Лекции мастера его будоражили, воодушевляли. Говорил, вот то достойное, которому не жалко посвятить жизнь. И что адепты Тёмного – Братство Ночи – единственные, кто имеет власть в Мире. Что хотел бы пробраться на самый верх иерархии, встретиться с сильнейшими из магов, стать лучшим из лучших. У него не получалось . Он… не слишком талантлив. Был. Не слишком талантлив…
Молодая колдунья умолкла, прислонившись плечом к полке, вперила неподвижный взгляд в подол мантии духовника.
- Я – сильнее, – негромко продолжила она. – Умнее. Выносливее. Грег быстро выделил меня среди прочих адептов. Именнo моя рука не дрогнула, когда понадобилось…
Пальцы, державшие книгу, словно свело судорогой; болезненно, неприятно. Закололо тысячью игл под ко?ей. Нарастало, зазвенело в тяжёлой голове. Зачем она это говорит? Почему открывается перед незнакомым духовником? Слова шумят, словно хлынувшая вода через треснувшие шлюзы… Что , если отец Кристофер выдаст её властям, напишет иммуну Сибранду? В таком случае, пожалуй, пожилому исповеднику не жить – терять уже нечего – да и ей, в целом, дышать больше незачем.
- Жертву опоили дурманом,так что он как будто… умер. Чтобы нам, адептам, было легче. Он лежал на столе и не шевелился, стеклянные глаза смотрели в потолок. Никто не решился. А я та? искала его похвалы… восхищения…
