«Я не хотела тебе писать. Это так глупо – обращаться к тому, кто ушёл навсегда. Ты говорил, что незачем скорбеть о мёртвых: ведь ничего не изменишь, и утраченного не вернёшь. Я промолчала,и ты подумал, будто я соглашаюсь. Брат мой, как часто ты заблуждался! Как редко я утруждала себя объяснениями! Не писать тебе нет смысла – ты не слышал тогда, не услышишь и сейчас. А я поговорю с тобой ещё один раз, попробую, хотя теперь уже и бесконечно поздно, достучаться до того Райко, которого я помню. Любовь моя, ведь ты не прoчтёшь это письмо так же, как не читал и все предыдущие. Я могу позволить себе откровенность.
Помнишь, как ты испугался, когда я убила первую жертву? Как сторонился, как избегал смотреть в глаза? Как не то с восторгом, не то с ужасом смотрел в мою сторону, когда думал, что я не вижу? А когда пытался, стыдясь, скрыть от меня дрожащие руки? Так и не сумел, хотя и по–честному старался, поднять мертвеца. Я стала свидетельницей твоего страха… и того, как ты преодолел его. Я наблюдала, как ты с каждым шагом расправлял плечи, бездумно погружаясь во тьму. Как постепенно, по ?апле, вытравливал из себя всё доброе и неиспорченное. А как ты был горд, когда нас приняли в Братство! Позабыл страх, стыд, позор… Райко, брат мой,ты и не заметил, как изменился. А я, cтараясь не отставать, наблюдала каждую новую черту в твоём искажённом лице.
Это жестоко, но я спрошу. Скажи,ты доволен ?аградой?..
К мерзости привыкаешь. Не сразу, не всегда, не всё пропускаешь через панцирь духовной брони – но смиряешься , если неизбежно; принимаешь, когда не можешь изменить. Страдаешь, кривишься и пьешь гнилую воду глоток за глотком…
Я думала, что никогда тебе не напишу. Глупости. Я буду писать всегда. Ты был братом, защитником, проводником в лучшую жизнь. Ты был прекрасен в самые омерзительные минуты жизни. Не твоя вина, что мы оказались слишком слабы и самонадеянны. Нас оказалось так легко обмануть… Прости, что не уберегла. Не предупредила. Не оттолк?ула от зла, не заслонила – нет, но увлекла следом… Где ты теперь, Райко? Я отказываюсь… я не верю, что тебя больше нет.
У меня остался твой молитвенник – единствен?ый сувенир на память. Помнишь,тётушка Морин подарила? Ты отдал за ненадобностью. Это пoследняя память о тебе, мой родной. Переплёт у книги ещё совсем новый, страницы пахнут краской. Райко, мой возлюбленный брат, почему мы так далеко зашли в поисках истины? Вот, я вижу её в каждой строке.
Мы заблудились в лесу, проросшем из зёрен чужой лжи и собственных амбиций, не догадавшись зажечь фонарь в собственных руках. ?де бы ты ни был, прислушайся: я читаю святые слова первый раз в своей жизни…»
ЧАСТЬ 2. Ростки правды
Грохот в большой зале заставил Велену вздрогнуть и судорожно вцепиться в тяжёлую лестницу, спасаясь от неминуемогo падения. С такой высоты получилось бы не слишком приятно: уж по крайней мере, мягкие места бы отбила еще о ступени.
- Прости, Велена!
- Это она виновата!!!
- Я не нароч?о! Это ты толкнул!!!
От сердца отлегло: уж если горланят во все обиженные глотки, то ничего страшного не произошло. Опрокинули-таки в зале огромный комод, который Велена пыталась своими не слишком внушительными силами прибить к стене. Ну и Дух с ним: та еще рухлядь, небось бы и не выдержал ни книг, ни инструментария. Мужских рук, как и пророчила Нила, не хватало. Мартин оказался в эти дни занят: в порт зашёл торговый корабль, харчевня никогда не пустовала, а в дни дежурств кристарский маг обходил город пешком, подолгу вглядываясь в горизонт. Колдовское зрение, которым обладал ?апарник, вызывало неизменную зависть у Велены, но смотреть так же далеко, как он, погружаясь в мир магических нитей и энергетических всплесков, у неё никак не получалось: не хватало сил. Вот бы еще один круг взять…
- Зато погляди, погляди, чего мы нашли! – выскочил в коридор старший сын Нилы, светловолосый Лей, едва не подпрыгивая от возбуждения. – Ключ от сундука! Айда глянем?
Велена закрепила наконец тяжёлый гобелен у входа и осторожно спустилась по лестнице вниз. Разрушенная крепость кое-где сохранилась превосходно. В этом крыле Октавия с Нилой расчистили одну большую и две маленькие залы, а коридор выводил в приёмные покои с одной стороны и завершался двумя тупиками с другой: один под обвалом, кoторый наспех заложили камнями и выровняли кое-как, а второй служил проходом к внешним вратам, которые, как предписывал указ, были заперты наглухо и навсегда. В другое крыло крепости, где располагались казармы и склады, Велена пока не совалась – и здесь работы хватало. Нашлось, чем занять руки и мысли в промежутках между дежурствами: нехитрой работой по дому и уходом за вечно недовольным ящером, кoторый до появления молодой наездницы не имел никаких забот, кроме как поесть да выспаться.
Нила, занятая у Мартина в харчевне – какой-никакой доход для жены легионера, от которого уже долгое время не приходило ни строчки – всё сетовала на то, что дети в её отсутствие отбиваются от рук, выполняя лишь необходимую работу по дому и принимаясь за не всегда безобидные шалости, как то уход из дома,то снование в порту и дразнилки с заезжими матросами. А ведь чужаки далеко не всегда бывают добрыми…
Выход предложил отец Кристофер: занять неугомонную троицу помощью Велене в обустройстве крепости. О целях такого обустройства ни духовник, ни его проницательная подруга Октавия не спрашивали, понимая, что сикирийке необходимо что-то делать – занять ум, руки и мысли. Идея возникла у Велены в день первой встречи с Нилой, но воплощалась довольно медле?нo: мешала внутренняя неуверенность в правильности выбранного пути. Зато дети подобным не страдали: Лей, Лейла и Лиам, в возрасте от двенадцати до семи, носились вокруг молодой колдуньи с истинно детской непосредственностью, берясь за любое поручение с пугающим рвением. Недостаток у оравы детей оказался только один: их, как оказалось, приходилось кормить.
- Я открою? Можно? – старший, Лей, уже засунул ключ в скважину проржавевшего замка, и теперь с натугой проворачивал его внутри. – Да что ж такое…
Велена осмотрелась: в большой зале Лейла с Лиамом уже растопили камин, чтобы проверить работу дымохода, и в комнате тотчас стало уютнее и теплее. Петли на дверях она смазала еще накануне; теперь лишь расставить лавки, подобрать инвентарь…
- ?сть! – Лей подцепил тяжёлую крышку, как только щёлкнул замок, и в нетерпении отбросил его в сторону. Локтем отпихнул сунувшегося Лиама, цыкнул на Лейлу, и уважительно подвинулся, пропуская Велену. – Посмотри первой. Вдруг там… колдовскoе что-тo?
Сикирийка улыбнулась одними губами, с трудом удерживая крышку сундука. Обитый железом гигант стоял в углу, будто забытый прежними владельцами, но сохранился на удивление хорошо. Да и сложенные аккуратной стопкой листы бумаги – недорогой, но добротной,используемой военными для писем и заметок – остались ровными, почти не погнувшимися от времени. Сказывалось отсутствие свежего воздуха и влаги: сундук за время опустения крепости не трогали ни разу. Да что там – саму крепость открыли лишь благодаря хлопотам Октавии.
