— Что вы помните о докторе Скотте-Керре?
— Он мне очень нравился, — ответил Робинсон. Воспоминание вызвало мимолетную улыбку на его лице. — Он уже тогда был немного рассеян, но всегда мил и обычно уделял нам много времени. Он с самого начала возложил на меня большую ответственность, так что я смог очень многому научиться. Как нигде. Даже несмотря на то, что для меня это закончилось разочарованием.
— Почему?
— У меня были слишком большие надежды. Я думал, что смогу получить такую же работу, когда закончу колледж.
— Но не получили ее?
Он покачал головой.
— В результате я стал наемной лопатой.
— Что это значит?
— Археолог-контрактник. В наше время это почти единственная работа, на которую может рассчитывать археолог, недавно закончивший учебу. Это называется «управлением культурным наследием». Я работал на стройплощадках и военных базах. Делал пробные раскопы, искал признаки исторической ценности, а затем уступал место бульдозерам. Такая работа подходит лишь для молодежи. Больших денег она не приносит, постоянно приходится кочевать с места на место, да к тому же вечно болят колени и спина. Поэтому, когда три года назад Саймон по телефону предложил мне это место, я был счастлив отставить лопату в сторону, пусть даже сейчас я получаю меньше, чем за работу в поле. Этим, кстати, и объясняется, что после смерти доктора Скотта-Керра должность куратора так долго оставалась незанятой.
— А разве музей может обойтись без куратора?
— Представьте себе. Если балом правит какая-нибудь госпожа Виллебрандт. При ней одни и те же экспонаты годами пылились в одних и тех же выставочных шкафах. — Бросив взгляд на стойку приемной, Робинсон понизил голос до шепота: — И знаете, что? Она ничуть не переменилась с того времени, когда я был практикантом. Эта женщина родилась старухой.
Джейн услышала глухой стук шагов и, обернувшись, увидела Фроста, который устало поднимался по лестнице из цоколя.
— Риццоли, тебе нужно спуститься и взглянуть на это.
— Что вы нашли?
— Мы не знаем.
Вслед за Фростом Джейн и Робинсон снова направились в подземное хранилище. На полу, в том месте, где детективы осматривали содержимое еще нескольких ящиков, валялась деревянная стружка.
— Мы пытались снять вон тот ящик, и я оперся о стену, — пояснил детектив Трипп. — А она вроде как подалась немного. И потом я заметил вот это. — Он указал на кирпичную кладку. — Кроу, посвети туда фонариком, чтобы Риццоли было видно.
Джейн нахмурилась, когда Кроу направил луч света на стену. Она и впрямь выглядела слегка выгнувшейся. Один из кирпичей выпал, но сквозь эту брешь Джейн видела лишь сплошную тьму.
— Там внутри полно места, — добавил Кроу. — Когда я свечу туда фонариком, я даже заднюю стену не вижу.
Джейн обернулась к Робинсону.
— Что находится за этой кладкой?
— Понятия не имею, — пробормотал куратор, в недоумении разглядывая выгнувшуюся кладку. — Я всегда полагал, что эти стены очень прочные. Но ведь здание такое старое.
— Сколько ему лет?
— По крайней мере сто пятьдесят. Так сказал сантехник, который приходил ремонтировать туалет. Понимаете, когда-то этот дом был их семейной резиденцией.
— Криспинов?
— Ну да. Они жили здесь в середине девятнадцатого века, а потом все семейство переехало в Бруклайн, в новый дом. И тогда это здание превратили в музей.
— Куда выходит эта стена? — спросил Фрост.
Робинсон немного подумал.
— Думаю, она выходит на улицу.
— Значит, за ней не может быть другого здания?
— Нет, там должен быть тротуар.
— Давайте вынем несколько кирпичей, — предложила Джейн, — и посмотрим, что там, с другой стороны.
Лицо Робинсона приобрело встревоженное выражение.
— Если вы начнете вынимать кирпичи, все развалится.
— Но эта стена явно не несущая, — возразил Трипп. — Иначе она уже давно рухнула бы.
— Я требую, чтобы вы немедленно прекратили все это, — не унимался Робинсон. — Прежде чем вы двинетесь дальше, я должен поговорить с Саймоном.
— Так почему бы вам не позвонить ему прямо сейчас? — спросила Джейн.
Пока куратор удалялся, ни один из четырех детективов не шевельнулся — этакая живая картина, знаменовавшая уход одного из действующих лиц. Как только дверь за Робинсоном закрылась, Джейн снова сосредоточила внимание на стене.
— Нижние кирпичи даже раствором не скрепили. Просто сложили один на другой.
— Тогда на чем же держится эта стена? — удивился Фрост.
Джейн осторожно вытащила один из незакрепленных кирпичей, хотя почти не сомневалась, что остальные тут же обрушатся. Однако стена устояла. Риццоли поглядела на Триппа.
— Что ты об этом думаешь?
— Должно быть, где-то вверху есть связь, удерживающая всю верхнюю треть стены.
— Значит, мы запросто можем вынуть нижние кирпичи, верно?
— Наверняка. Думаю, да.
Джейн нервно усмехнулась.
— Ты меня страшно обнадежил, Трипп.
Пока три мужчины-детектива стояли рядом и наблюдали, Риццоли осторожно вытащила сначала один незакрепленный кирпич, затем второй. Она не могла не заметить, как коллеги посторонились, оставив ее один на один со стеной. Несмотря на растущую брешь, конструкция по-прежнему держалась. Заглянув в дыру, Джейн увидела лишь кромешную тьму.
— Дай мне свой фонарик, Кроу.
Тот протянул ей фонарь.
Опустившись на колени, Джейн посветила в пролом. Ей удалось различить шероховатую поверхность противоположной стены, которая находилась всего в нескольких метрах. Риццоли медленно провела по ней лучом света и замерла, наткнувшись на вырезанную в камне нишу. На лицо какого-то человека, смотревшего из тьмы прямо на Джейн.
Она отпрянула, с трудом дыша.
— Что? — спросил Фрост. — Что ты там увидела?
На мгновение Джейн лишилась дара речи. С бьющимся сердцем она безотрывно глядела на пролом в стене — мрачное окно в камеру, которую ей совсем не хотелось обследовать. Особенно после того, что она увидела во тьме всего минуту назад.
— Риццоли?
Она тяжело сглотнула.
— Думаю, пора звать медэкспертизу.
8
Маура не впервые оказалась в Криспинском музее.
Несколько лет назад, вскоре после переезда в Бостон, она обнаружила упоминание о нем в путеводителе по местным достопримечательностям. Однажды холодным январским днем, в воскресенье, она распахнула парадную дверь музея и переступила его порог, готовясь к состязанию с обычными для выходных посетителями — измученными родителями, волочащими за собой скучающих детишек. Но вместо этого оказалась в притихшем здании, где в приемной обитала одна-единственная экскурсовод — пожилая женщина взяла с Мауры плату за вход, после чего и помнить о ней забыла. Доктор Айлз в полном одиночестве прошла одну за другой мрачные галереи, миновала запыленные стеклянные витрины с диковинками, свезенными со всего света, и желтеющими ярлыками, которые выглядели так, будто их сто лет никто не менял. Еле живая топка не могла прогнать стужу из здания, и за все проведенное в музее время Маура так и не сняла пальто и шарф.
