Глава 26
— Не поздновато для прогулок, девушка?
Черт…
Сорвав с крючка куртку, быстро пихаю руки в рукава.
— Ммм… что? — Просовываю ноги в ботинки.
Нахожу свои глаза в зеркале и пару раз прохожусь по волосам расческой.
Мои глаза так горят, будто внутри меня зажгли лампочку.
Улыбаюсь, втягивая в себя знакомые запахи дома.
— Завтра учебный день. — Голос деда звучит назидательно, и… немного обеспокоенно.
Обернувшись, смотрю на него удивленно.
— Ты чего, дедуль? — Тяну руку за шапкой. — Белены объелся?
Отшучиваюсь, даже несмотря на то, что выглядит он каким-то странным. Может быть немного хмурым. Может мне это только кажется, потому что в моей голове шаром покати, а бабочки в животе такие гигантские, что хочется кричать.
И так третий день подряд.
Покружив глазами по моему лицу, дед вдруг тяжко вздыхает и чешет свою седую голову.
Отвернувшись, снова смотрю на свое отражение.
Раньше у меня не было проблем с сердцем, а теперь оно скачет, как ненормальное, стоит только на секунду зазеваться.
Водрузив на голову шапку, посылаю деду вымученную улыбку. На самом деле я хочу поскорее выскользнуть за дверь. Усидеть на месте с недавних пор стало настоящим подвигом.
— Во сколько тебя ждать? — Интересуется дедуля.
Посмотрев на него, тихо советую:
— А ты не жди.
Он никогда в жизни ни в чем меня не ограничивал. Он даже не знает, как это делается! Глядя друг другу в глаза, мы оба это понимаем, и, несмотря на то, что я чувствую себя настоящей гадостью, собираюсь без раздумий воспользоваться “ситуацией”.
— Анна… — сокрушенно качает головой.
— Дед… — выдыхаю, пятясь к двери. — У него сегодня хоккей. Тренировка. Поэтому раньше никак. Ты не волнуйся. — Поворачиваю замок, глядя на деда с мольбой. — Я… ненадолго…
Вижу, как беззвучно шевелятся его губы. Будто он хочет что-то сказать, но вместо этого просто молча кивает.
— Ты… ты ложись спать, — прошу тонко, выходя за дверь.
Закрыв глаза, считаю до десяти, привыкая к тому, как щеки кусает мороз, а потом сбегаю с крыльца и проношусь мимо Демона к калитке. Выйдя за ворота, осматриваю спящую пустую улицу. Уже почти одиннадцать вечера. В доме напротив темные окна, только в одном работает телевизор, окрашивая окно в синий.
Скрипя снегом, топчусь на месте и кручу головой во все стороны.
Никого.
В кармане пищит телефон. Суетливо стягиваю варежку и достаю его оттуда.
“До меня дошли тревожные слухи”
— Что, уже? — бормочу со стоном, читая сообщение от своей двоюродной сестры.
Если бы она имела хоть малейшее представление о том, в каком тревожном состоянии нахожусь я сама, просто оставила бы меня в покое!
“К земле приближается комета?”, — печатаю, бросая взгляд на темный тротуар.
“Это правда?”. — Не отстает Карина. — “ТЫ ВСТРЕЧАЕШЬСЯ С ДУБЦОВЫМ?!”
— Господи, — запрокидываю голову.
“Может спросишь у Дубцова?”, — предлагаю свой вариант.
“Очень остроумно. Давай так, 1 — это да, 2 — это нет. Просто выбери цифру”, — пишет она.
Боже ты мой!
“Ты шутишь?”, — пораженно качаю головой.
“Это психотерапевтический прием”.
“Ты учишься на физмате”, — напоминаю ей.
“Я разносторонняя личность. Когда будешь готова, просто пришли цифру. И помни, я одна из твоих немногочисленных родственниц.”
“Пока!”, — отвечаю ей.
Несмотря на всю нелепость ее “методов”, внутри себя я начинаю метаться между цифрами один и два.
Один или два?
Сладкое ноющее чувство заполняет живот. Оно смешивается с волнением, с каким-то непонятным страхом, который шевелится где-то на подкорке, потому что я вдруг понимаю, что сама по себе никому не интересна, но я плюс Кирилл Дубцов — это уже совсем другая история. До него… всем есть дело…
Тишину улицы заполняет рычащий звук автомобильного мотора.
Сунув телефон в карман, смотрю на угол в конце улицы, из-за которого появляется незнакомая мне машина. Красный, похожий на военный, джип с огромными колесами и круглыми передними фарами.
Сердце ударяет по ребрам, и мои губы разъезжаются в глупой улыбке.
Я завернулась в сто пятьдесят одежек, потому что думала — он придет пешком. Он сказал, что у него проблемы с машиной. Последние три дня мы гуляли пешком и… кажется, нас обоих это не напрягало. Меня гложет совесть от того, что я держу эти “прогулки” в секрете от Алёны. Как и… все что касается Дубцова. Потому что знаю — ей это не понравится! Я не знаю, как объяснить ей то, что со мной происходит, поэтому просто избегаю подобных разговоров.
Когда машина, сминая своими огромными колесами снег, тормозит рядом, все мои страхи, мысли и прочая лабуда рассеиваются в воздухе. Когда Кирилл Дубцов рядом, кроме него в моей голове мало для чего остается место.
Его обутые в “тимберленды” ноги опускаются на снег.
Хлопнув дверью, Кир делает ко мне шаг, но я решаю сэкономить нам время, поэтому и сама шагаю навстречу.
Смеюсь, когда его руки подхватывают мои бедра, заставляя обхватить ногами торс, одетый в длинную дутую куртку.
— Я сказал, что напишу, когда буду на месте.
В его черных глазах пляшут огоньки фонарей. На нем нет шапки, и я вижу, что он постригся. Волосы стали короче.
Его глаза опускаются на мои губы.
Поджимаю в ботинках пальцы, подаваясь вперед.
Глава 27
То, как он целует меня — это сумасшествие.
Его губы, его вкус…
Напор, которому мне хочется подчиняться, потому что Дубцов, он невозможно бескомпромиссный! Я никогда не думала, что целоваться — это так безумно горячо. Что мои губы могут быть такими чувствительными, что этот напор, его напор, будет рождать в животе бешеные всплески и искры.
Кир сминает мои губы своими. С жадностью ныряет в мой рот языком, втягивая носом воздух.
Сгребаю пальцами волосы на его затылке.
Его ладони сжимают мои ягодицы сильнее, заставляя ерзать по своему торсу.
Когда у меня заканчивается воздух, не сговариваясь начинаем соединять и разъединять губы. Теперь просто касаемся, но его язык все равно умудряется задеть мой. И теперь Кир становится будто ручным. Просто расслабленным. Его губы теперь такие мягкие…
— Я ненадолго… — шепчу, понимая, что это просто слова.
