Но сейчас… Дистанция? Сейчас она нужна была как никогда. И все же я взяла шот и плеснула брана на один палец.
*тумблер — низкий широкий бокал с утолщенным дном для крепких напитков
* * *
Здесь не чокались, не говорили тосты. Просто делали короткое движение навстречу, задерживая бокалы, чтобы они не коснулись друг друга.
— Она сказала, три года — это слишком долго, — с горечью усмехнулся Йар, когда мы выпили.
Где-то я могла ее понять. Любовь на расстоянии — это трудно. Тем более в молодости. Могла понять — но не хотела.
— Мы не виделись долго. Почти шесть лет. От общих знакомых слышал, что она вышла замуж, что у нее все хорошо.
Я так и не знала толком, как соотносится время этого мира и нашего. Если сутки вмещали в себя смену дня и ночи, выходило, что местный год длиннее нашего примерно на полтора месяца. Значит, в пересчете на земной возраст Йару было не меньше тридцати.
Он уже дошел до той стадии опьянения, когда от собеседника не нужны встречные реплики. Достаточно того, что он рядом и слушает.
— Встретились случайно, на улице. Она сказала, что ее муж неизлечимо болен. Врачи дают ему около года. Самое большее — два. И… не знаю, как это вышло, но мы начали встречаться.
А чего, собственно, можно было от нее ждать? Кто предал один раз, предаст снова. Но ты — тебя это устроило? Ждать, пока смертельно больной человек уйдет и освободит место в супружеской постели?
— Я убедил себя, что в этом нет ничего плохого, — ответил Йар на мой незаданный вопрос. — Что она не должна хоронить себя вместе с ним. Но знаешь… наверно, так до конца в это и не поверил. Ждать чьей-то смерти ради своей выгоды не самое приятное занятие.
— Он еще жив?
— Да. Но осталось недолго.
— И ты на ней женишься? — я тоже вслед за ним перешла на «ты».
— Не знаю, Вера, уже не знаю, — он стиснул голову ладонями. — Когда чего-то ждешь слишком долго, желание выгорает. Как огонь.
Я могла сказать ему, что дело в другом. В том, что ожидание это слишком мерзкое, поэтому и убивает чувства. Могла рассказать, что видела его Виду с мужчиной, но зачем? Он и сам все прекрасно понимал. Возможно, где-то в глубине души уже зрело решение, которое нужно было принять самому, без посторонней помощи.
— Ты очень красивая женщина, Вера, — он накрыл мои пальцы ладонью, тяжелой и горячей.
Внутри дрогнуло, но я осторожно освободила руку.
Сколько раз я слышала это от нетрезвых, поддатых, пьяных и нажравшихся в хлам мужчин. Давно научилась воспринимать это абсолютно равнодушно. Да, я красивая, знаю, спасибо. Ну и где оно сейчас, это мое равнодушие?
Вечер мог закончиться так, как я представляла в самых темных эпизодах своего бесконечного сериала. Хотя в них Йар, разумеется, не был пьян. Но разве этого я ждала? Стать его мимолетной утехой на один раз?
Посмотрев в зал, я поймала взгляд мужчины, рядом с которым Йар сидел за столом, и кивком указала на него. Тот понял и подошел, похлопал его по плечу.
— Нам уже пора.
Тяжело поднявшись с табурета, Йар пошел за своим другом к выходу. К счастью, все выпитое в баре вносилось в общий счет, поэтому мне не пришлось требовать оплаты. Отойдя на несколько шагов, он остановился, повернулся и сказал с кривой усмешкой:
— Удачной ночи, Вера!
16.
К Ларту на следующий день я не поехала. Домой вернулась глубокой ночью, проснулась поздно, да и дождь зарядил основательно. Лежала и смотрела в потолок. Вставать не хотелось.
Вообще ничего не хотелось.
От ночного разговора осталось тягостное послевкусие и два итоговых вывода.
Первый — что Йар для меня потерян.
Нет, я и до этого не думала, что есть какой-то шанс, но могла хотя бы безнаказанно мечтать о нем. Приятно, привычно. Когда ничего о человеке не знаешь, можешь придумывать его любым. Каким он тебе нравится. В детстве я играла с бумажными куклами. Вырезала из журналов красоток и рисовала им миллион платьев. По сути, Йар в моих ежевечерних грезах был такой же бумажной куколкой, которую я доставала из коробки, придумывала нам с ним всевозможные игры, а потом убирала обратно. Но этой ночью узнала о нем такое, что сделало его в моих глазах реальным человеком со своей собственной жизнью.
Теперь я уже не могла придумывать его — идеального принца, который подходил мне, как кусочки пазла с общими краями. А мечтать о настоящем Йаре было слишком больно. Потому что — и это был второй вывод — именно в такого, настоящего, неидеального, я и влюбилась. Несмотря на то, что он напился в стельку и распустил сопли. Уж кому как не мне было знать, что даже самые сильные мужчины под алкоголем могут раскваситься и слить свои горести бармену. Зачастую именно за этим люди и пьют. Потому что никогда не поделятся таким на трезвую со знакомыми.
Сделай я всего один шажок навстречу, не убери руку из-под его ладони, вполне вероятно, что мы ушли бы вместе. Но это было бы такое исполнение мечты, которое не принесло бы ничего, кроме разочарования. Секс с пьяным мужчиной и так сомнительное удовольствие, а уж с учетом того, что он будет думать при этом вовсе не о тебе… Меньше всего я хотела бы стать для Йара одноразовой резиновой бабой.
Но даже если бы он, проснувшись, не схватился за голову с воплями «что я наделал?!», это ничего не изменило бы. Пока голова эта самая занята мыслями о бывшей-будущей невесте, мне там места не будет. А если пойти еще дальше, то и вообще никогда. На гризах не женятся, а быть его любовницей — для меня этого слишком мало.
Ну почему же, возразил внутренний голос, невестка Ларта как раз была попаданкой. И муж так ее любил, что не выдержал разлуки с ней, когда умерла.
Исключения, как известно, подтверждают правило, ответила я. И только тут обратила внимание на то, что запах цветущей гайи стал намного сильнее.
Подойдя к подоконнику, я обнаружила увядший цветок на поникшем стебле, а вместо него — новый, ярко-лиловый, едва распустившийся. И от его запаха мне стало вдруг как-то спокойнее, что ли.
Ну да, неприятно. Но не смертельно. Переживем. И не такое переживали.
Раздвинув траву у корней, я приподняла крупные кожистые листья и обнаружила под ними новый свернувшийся змейкой стебелек с крохотным еще зеленым бутоном. Сорвала старый и положила сушить у решетки вентиляции, откуда шел подогретый воздух.
Кажется, Ларт подарил мне не только лекарство от болезней, но и личного психотерапевта.
На следующий день, ближе к вечеру, в ресторан пришел Брюн, и это было необычно, потому что он редко появлялся в свои выходные. Перекинувшись парой слоп со Снапом и с кем-то из официантов, он сел на освободившийся табурет перед стойкой.
— Сделай мне что-нибудь из своего, Вера.
