Что касается клуба, тут моя мечта исполнилась полностью, и в чем-то действительность даже превзошла ее. Как я и думала, для попаданцев это место стало культовым практически сразу. Они приходили по одиночке, парами, компаниями, чтобы приятно провести время среди своих. Для наших, с Земли, это было еще и напоминанием о доме, о тех барах и клубах, где они бывали когда-то.
Впрочем, и местных тоже хватало. Кто-то заглядывал из любопытства или за экзотикой, кому-то нравилась кухня и выпивка. Особенно радовало то, что никто никому не мешал, не было этого неприятного отчуждения и предвзятости.
Баланс, который постоянно вел Войтех, отчетливо говорил о стабильной прибыли. Разумеется, много уходило на налоги и возврат кредита, но и оставалось немало. Да, это был успех, хот я вовсе не собиралась останавливаться на достигнутом. И прекрасно понимала, что он вызовет зависть и желание напакостить. Однако не думала, что это случится так быстро и в такой странной форме. Видимо, недоброжелателям нужен был только повод.
В шоу-классе не меньше горящих я любила коктейли с сухим льдом, вроде «Ромула», «Завтрака с Дали» или «Барбары ти’панч». Струящийся из бокала туман выглядел не менее эффектно, чем языки пламени. Однако где добыть твердую углекислоту, я не знала и поэтому от идеи отказалась. И вспомнила снова, когда получила из технической мастерской две заказанные мороженицы. Были они небольшими и маломощными, несмотря на то, что жрали электричество, как свиньи хряпу, поэтому стоило лакомство на уровне золотых слитков.
Глядя, как лопатки месят ягодный сорбет, я вдруг вспомнила мороженое, которое закупала для оригинальной «Малинки». Его привозили в ящике с сухим льдом. И лед этот шел у меня в дело без остатка.
Вот если бы удалось добыть его здесь…
Я так и представила себе подсвеченную малиновым пирамиду из бокалов кипящего муча, окутанную стекающими волнами тумана. И пошла с вопросом к Йару.
Объяснить оказалось непросто, потому что химические термины в мой лексикон не входили. И ни словарей тебе, ни гугла. Пришлось использовать описания:
— Оно похоже на лед, но не из воды. Это замороженный газ. На воздухе испаряется с таким красивым туманом. Сразу без жидкости, из льда в пар.
— Вера, многие газы переходят из твердого состояния, минуя стадию жидкости, — Йар морщил лоб и возил туда-сюда бровями. — Это мне ничего не говорит.
— Люди его выдыхают. А растения, наоборот, всасывают.
— А, ну так бы сразу и говорила, — он усмехнулся. — Это мерс.
Звучало, конечно, не очень приятно, но мне было без разницы. Мерс так мерс.
— Его можно как-то достать? У нас он называется «сухой лед», и его очень широко используют. Например, для охлаждения продуктов. Я покупала для своего бара… то, что я сейчас в «Дайне» делаю, замороженное молоко. И его привозили в таких специальных ящиках, и внутри был этот самый… мерс. Чтобы мороженое не таяло по дороге. Я его перекладывала в холодильник, а лед использовала для коктейлей. Очень красиво выглядит.
— Даже не знаю, — Йар пожал плечами. — Здесь его для охлаждения продуктов точно не используют. Но могу спросить в одной лаборатории, там, кажется, что-то такое для замедления реакций есть. Не помню, мерс или нет, но какой-то твердый газ точно. Завтра узнаю. Если он, то попрошу немного для тебя. Только он ведь испаряется быстро.
Да, это действительно было проблемой. В специальном контейнере сухой лед хранился неделю, а то и больше. В обычном бытовом термосе около четырех дней, в пенопластовом ящике — двое суток. Но откуда-то его берут, значит, можно договориться там, где производят.
На следующий день Йар принес небольшой термос, доверху наполненный сухим льдом.
— Там, конечно, очень удивились, — сказал он. — Особенно когда узнали, для чего он тебе нужен. Но дали. И еще рассказали, откуда его привозят. Можешь заказать, стоит недорого.
Я была как ребенок, получивший желанную игрушку. Разве что не прыгала от восторга. Весь вечер рассказывала, как буду его использовать. Йар терпеливо слушал, кивал, а потом заявил, что когда я вот так чем-то увлечена, это заводит похлеще шелкового белья, и уволок в постель.
На следующий день я принесла термос в «Дайну» и вечером устроила то самое шоу, с пирамидой и туманом. Лед оказался не кусковым, а в небольших гранулах, что избавило от необходимости колоть его, теряя объем. Выстроив на барной стойке пирамиду из двадцати бокалов, я бросила в каждый по несколько гранул, потом выключила свет, оставив только малиновую подсветку. Посетители сгрудились толпой, выглядывая друг из-за друга, чтобы рассмотреть, как пенится муч и каскадом разливается из верхнего бокала по всем нижним. Плотные подсвеченные волны тумана опускались по пирамиде вниз и расплывались по сторонам, вызывая чисто детский восторг. Газированный муч разобрали за несколько минут, несмотря на адский ценник.
Следующим вечером очередь желающих попасть в клуб увеличилась вдвое.
Про «Дайну» рассказали в местных новостях. И меня показали — вместе с туманной пирамидой. Я не видела, но Рут говорила, что выглядела роскошно, как кинозвезда.
Вообще местное телевидение — точнее, его аналог — это была отдельная тема. Тут Рэлла от Земли отстала, и значительно, застряв на том уровне, о котором мне рассказывала мама. В ее детстве примерно так и было: два канала, центральный и местный, причем местный работал всего несколько часов в день. Показывали в основном фильмы, новости и немного однообразных развлекательных передач.
Туман резко обогнал в популярности огненные коктейли, к которым уже как-то привыкли. Людям всегда хочется чего-то новенького. Я договорилась о поставках, и мне каждые четыре дня привозили контейнер сухого льда. Стоил он действительно дешево, но я, как самый настоящий паук-кровосос, выставила на «дымные» коктейли и газированный муч бешеную цену. И ведь улетало же! Обычно к четвертому дню льда уже почти не оставалось.
Из коктейлей особой популярностью почему-то пользовался адаптированный «Ромул», простой до неприличия, но эффектный. Вместо яблока я брала ягру — похожий по форме и размеру фрукт с тонкой ярко-оранжевой кожицей и плотной кисло-сладкой мякотью. Вырезала ножом сердцевину, оставив донышко, и заливала охлажденной настойкой, шедшей взамен самбуки. Рядом на блюдце кидала несколько гранул мерса и еще парочку внутрь. Туман, таким образом, вытекал из ягры, смешиваясь с тем, который окутывал ее снаружи. Налюбовавшись парением, клиент выпивал ликер и съедал фрукт.
Эйз просил разрешить ему готовить «Ромула» в мое отсутствие, и я в конце концов сдалась. Сомневалась потому, что при всей простоте в «дымных» коктейлях опасности было не меньше, чем в горящих. Всего одна оставшаяся в бокале крошка сухого льда могла обернуться серьезным ожогом языка или губ, а холодовые ожоги — крайне неприятная вещь, очень болезненные и долго заживающие.
Дав Эйзу разрешение, я двадцать раз повторила, что отдавать бокал в загребущие лапы клиента надо, лишь убедившись, что парение закончилось, а в напитке нет ни малейшей крошечки мерса. Он уверял, что все понял, но на следующий день, придя в клуб, я узнала: заказавший «Ромула» посетитель вынужден был отправиться в больницу с ожогом языка.
