Я пыталась представить себе этого подросшего ребенка, то ли мальчика, то ли девочку, когда в дверь постучали и тут же вошли, не дожидаясь ответа. Бегроган остановился на пороге, закутанный в какую-то бурую хламиду, на которой блестели капли дождя.
— Завтра открываемся, Вера! — выпалил он, даже не поздоровавшись.
— Не может быть! — я чуть не подпрыгнула на кровати. — Но как?
— Я думаю, Цай с женой будут у нас вечными бесплатными клиентами. Ему удалось договориться с чиновником из службы порядка, а тот убедил начальство, что это вина одного Мурунно, причем действовал он так, чтобы добиться закрытия. Дома у него нашли айч, поэтому придется ему провести ближайшие пару-тройку лет там, где нет ночных клубов.
— Убиться веником! — сказала я по-русски и перевела: — Просто невероятно. А как Зунно? Надеюсь, ее не сочли соучастницей?
— Нет, что ты. Кстати, ты знала, что брак с преступником можно признать недействительным? Это не развод, значит, она снова сможет выйти замуж.
— Нет, — удивилась я. — Впервые слышу. Это здорово. Хотя, конечно, ничего хорошего в этом нет. Бедная Зунно.
— Не поверишь, Вера, она счастлива, что наконец избавилась от него.
— А ты откуда знаешь? — я посмотрела на Бегрогана с подозрением. — Клуб ведь закрыт.
— Ну… так, — он повел плечами с загадочным видом. — Знаю.
— Бег, да ты… — я запнулась и рассмеялась, потому что единственный знакомый мне аналог слова «бабник» был не слишком приличным. — Я-то думала, тебе нравится Димитра.
— Нравится, — невозмутимо кивнул он. — И Зунно тоже. Ну и что?
Я понимала, конечно, что недоброжелателей у нас хватает и без Мурунно. Конкурентов, завистников и просто тех, кто считает, что гризам место в резервациях. Слышала я как-то подобное: возятся с этими тварями, нет чтобы собрать всех и отвезти на пустынные острова Тера в океане, пусть живут там как хотят. Сейчас, когда попаданцев с каждым днем становилось все больше, число подобных ксенофобов наверняка увеличивалось в геометрической прогрессии.
Тем не менее клуб заработал, первые несколько дней очередь желающих попасть туда выстраивалась на улице за час до открытия, и это днем. А вечером и вовсе приходилось прибегать к помощи службы порядка, чтобы толпа не снесла охранников и не выломала дверь.
Целую неделю Бегроган и Кирк работали вдвоем без выходных. Запасов напитков не хватало, на «особые» коктейли с настоем Ларта и вовсе пришлось установить лимит: не более одного за вечер. Кухня и официанты сбивались с ног, Пирс подал заявку на дополнительных работников.
Но постепенно все вошло в привычную колею, и я уже не так беспокоилась за «Дайну», хотя и понимала: безопасность наша во много зависит от расположения Цая. О том, что будет, если его жена вдруг полюбит другой бар или его уволят, лучше было не думать.
Мурунно отправился в тюрьму на три года. И это только потому, что его не поймали на продаже, за что сроки были намного больше. Я не стала уточнять, действительно ли он хранил айч дома или же наркотик попал туда… другими путями. Даже если и так, он получил ровно то, что устроил нам. Кармический бумеранг.
Зунно пришла навестить меня уже без серьги: чтобы аннулировать брак с осужденным преступником, достаточно было отправить в службу порядка заявку через часы. Выглядела она повеселевшей и помолодевшей, как будто скинула тяжелый груз.
— Не представляешь, Вера, как он меня измучил, — пожаловалась она. — Два раза пыталась от него уйти, но… Признаюсь, уже появлялись мысли отравить, но очень уж не хотелось в тюрьму.
— Поздравляю, — я обняла ее. — Мне казалось, ты его любишь.
Зунно махнула рукой.
— Скорее, привыкла. Но теперь все.
— И что дальше? Бегроган?
— Ой, нет, — она рассмеялась. — Бег хорош, но пусть его забирает Димитра. А я хочу быть свободной. До чего же мне нравится жить одной. Раньше никогда не доводилось. Сначала с родителями, потом с мужем. Здесь — в общей комнате, потом с Мурунно.
— Главное — чтобы тебе было хорошо. Так значит, Бегроган с Димитрой? Серьезно?
— Она помалкивает, но домой они уходят из клуба вместе. Так что… все может быть.
С клубом все наладилось, у подруг моих тоже, что не могло не радовать. У меня все шло более или менее неплохо, хотя оставалось еще больше половины срока.
Рут вот-вот должна была родить. Больше всего она боялась, что Джейк окажется в карантине.
— Представляешь, Вера, за последние три месяца он был дома всего восемь дней, да и то не подряд. В карантине уже не хватает помещений, используют даже технические. А в центре живут по четыре-пять человек в комнате. Второй уже строят в Бритте на западном побережье. Преподавателей тоже не хватает. Что-то происходит, определенно.
Я знала, что, но, разумеется, держала язык за зубами. Старалась не думать, но иногда страх прорывался и стискивал черными ледяными щупальцами. Даже не страх — панический ужас.
Особенно сильным он стал, когда Йар пришел однажды вечером неестественно веселым, рассказывал всякие забавные глупости, но сведенные брови выдавали.
— Йар, что случилось? — не выдержала я. — Лучше расскажи, а то я придумаю себе такого…
— Ладно, — нехотя ответил он. — Ты права. Сегодня после очередного неудачного опыта… Знаешь, Вера, раньше мы считали неудачей, если гриз улетал неизвестно куда или возвращался сюда. А сейчас вообще не можем ничего сделать. Раньше приборы намечали точку обратного вращения, а гриз своей внутренней частотой давал завихрению импульс. А сейчас скорость воронки увеличилась так, что частоты не совпадают.
— Но ты говорил, что обратные завихрения образуются сами и затягивают сюда людей из других миров, — припомнила я.
— Да. Мы научились создавать их искусственно. Потому что естественные увеличивают скорость большой воронки, а искусственные — наоборот, тормозят. Чем выше ее скорость, тем больше маленьких точек вращения. А чем больше их — тем выше скорость. Другими словами, раньше мы могли хотя бы немного сдерживать этот процесс. Теперь — нет.
— И что случилось сегодня?
— Один из моих коллег сказал: «Йар, а может, это твоя жена виновата? Раньше не было детей от гриз — и такого тоже не было». Это, конечно, шутка, но…
У меня зазвенело в ушах, к горлу подкатила дурнота, как в первые недели беременности.
— Знаешь, как у нас говорят? В каждой шутке есть доля правды. Или так: в каждой шутке есть доля шутки. Подразумевая, что правда — все остальное. Он так сказал, значит, эта мысль в голову пришла. И он задумается: а что, если действительно? И потом, если пришла одному, придет и другим. А когда возьмут данные по предыдущим беременностям и сравнят с моей — какая была скорость воронки, сколько появилось гриз… Йар, я не знаю, что тогда будет.
37.
Шила в мешке не утаишь. Государственной тайны из моей беременности не делали, но и в новостях об этом не говорили. В первую очередь потому, что никакой уверенности в ее благополучном завершении, не было. В основном все варилось внутри больницы. Однако сейчас, когда срок перевалил за восемь месяцев, слухи хлынули, как закипевший суп из-под крышки. И, разумеется, люди связали этот факт с тем, что попаданцев с каждым днем становится все больше и больше.
