Маура попыталась встать — очень медленно. Мальчик и собака наблюдали, как она поднимается на ноги, пошатываясь, словно новорожденный теленок. До грубо сколоченной двери было всего несколько шагов, однако после нескольких дней заточения ноги Мауры были слабыми и плохо слушались. Она знала, что не сможет убежать.
— Вы же не собираетесь удрать, правда? — спросил мальчишка.
— Ты не имеешь права держать меня в плену.
— Если уйдете, они вас найдут.
— Но ты ведь не станешь меня удерживать?
Мальчик вздохнул.
— Я не смогу, мэм. Если вы сами не хотите спастись.
Он поглядел на собаку, словно ища у нее утешения. Почувствовав настроение своего хозяина, пес заскулил и лизнул его руку.
Маура медленно двигалась к двери, отчасти ожидая, что мальчик остановит ее. Он не двинулся с места, даже когда она распахнула дверь и шагнула в черноту ночи. Сделав шаг, Маура провалилась в снег выше колена и чуть не упала. Она огляделась по сторонам. Прямо впереди — сплошная черная стена леса. Позади нее за дверью хижины приветливо мерцал огонек. Мальчик стоял в дверном проеме и смотрел на нее. Пламя костра четко высвечивало контуры его плеч. Маура вновь посмотрела на деревья, сделала два шага и остановилась. «Я не знаю, где я и куда мне идти, — вдруг поняла она. — Я не знаю, что ждет меня там, в лесной чаще». Снаружи не было видно ни дороги, ни машин — ничего, кроме черноты деревьев, смыкающихся вокруг крохотной хижины. Должно быть, до Лучшего Мира отсюда можно дойти пешком. Как далеко этот тощий подросток мог утащить ее, пока она была без сознания?
— До ближайшего города пятьдесят километров, — сказал он.
— Я возвращаюсь в поселок. Меня будут искать именно там.
— Вы заблудитесь и не дойдете.
— Я должна найти друзей.
— В темноте?
Маура бросила взгляд во мрак.
— Где же я, черт возьми? — в сердцах воскликнула она.
— В безопасности, мэм.
Маура обернулась. Немного успокоившись, она подошла к нему, напоминая себе, что перед ней просто мальчик. Теперь он казался ей не таким опасным.
— Кто ты? — спросила она.
Мальчик промолчал.
— Не хочешь сказать, как тебя зовут?
— Это не важно.
— А что ты тут делаешь один? Где твои родные?
— Хотел бы я знать, где они, — сказал он и тяжело вздохнул.
Ветер бросил ей в лицо горсть снежинок, и Маура на мгновение зажмурилась. Она смотрела на начинающийся снегопад. Снежинки падали, как легкие хлопья пепла. Их прикосновения к коже напоминали уколы ледяных игл. Пес выбежал из домика и лизнул ее руку. Кожу в этом месте стало пощипывать на морозе. Кажется, собака просила, чтобы ее погладили, и Маура положила руку на мохнатую спину животного.
— Если желаете замерзнуть до смерти, я не буду мешать, — сказал мальчик. — Но я пошел внутрь. — Он взглянул на собаку. — Пойдем, Волк.
Пес замер, словно к месту прирос. Маура почувствовала, как шерсть у него на загривке встала дыбом, каждая мышца напряглась. Повернув морду к лесу, пес угрожающе зарычал — от этого звука у Мауры мурашки по спине побежали.
— Волк!.. — позвал мальчик.
— Что случилось? Что с ним? — спросила Маура.
— Не знаю.
Они оба смотрели в ночь, пытаясь увидеть то, что насторожило пса. Но слышали лишь шум ветра и шелест ветвей — больше ничего.
Мальчик надел снегоступы.
— Идите внутрь, — велел он и исчез в лесу вместе с собакой.
Маура раздумывала лишь пару секунд, но если бы помедлила еще немного, она бы окончательно потеряла мальчишку из виду. С бешено колотящимся сердцем она бросилась за ним вдогонку.
Сперва она его не видела, слышала только скрип снега под снегоступами и хруст веток — это пес продирался через подлесок. Вскоре ее глаза привыкли к темноте, и Маура начала что-то различать — сперва неясные контуры сосновых стволов, затем два силуэта. Мальчик шагал легко и уверенно, собака двигалась прыжками по глубокому снегу. За деревьями далеко впереди она увидела кое-что еще: слабые отсветы, которые казались бледно-оранжевыми сквозь пелену падающих снежинок.
Она почувствовала запах дыма.
Ноги у нее дрожали от напряжения, но она не сбавляла шага, понимая: если отстанет, то заблудится одна в этом лесу. Мальчик и собака двигались вперед, не зная усталости, и, когда Маура упала в снег, пространство, разделяющее их, показалось ей бесконечным. Но теперь она не боялась потеряться, потому что видела, куда они направляются. Они шли к этому рыжеватому свечению.
Когда Маура нагнала их, мальчик стоял к ней спиной, молча глядя вниз на долину.
Далеко под ними полыхал пожар. Лучший Мир был объят пламенем.
— О боже, — прошептала Маура. — Что случилось?
— Они вернулись. Я знал, что они вернутся.
Маура смотрела на двойной ряд костров, аккуратных, как на армейских учениях. Это не случайность, догадалась она. Огонь не перекидывался от крыши к крыше. Кто-то специально поджег все дома в деревне.
Мальчик подошел к самому краю скалистого обрыва, так близко к краю пропасти, что в какой-то момент Маура с испугом подумала, что он сейчас спрыгнет вниз. Он стоял и смотрел не в силах отвести глаз, как рушится Лучший Мир. И она тоже смотрела на пожар, как завороженная. Маура живо представила, как трепещущие языки пламени лижут стены дома, служившего ей укрытием, превращая его в пепел. Падал снег, снежинки таяли у нее на щеках и смешивались со слезами. Она оплакивала Дуга и Арло, Элейн и Грейс. Только теперь, глядя на бушующее пламя, Маура поняла, что их уже нет в живых.
— Зачем было их убивать? — прошептала она. — Грейс всего тринадцать, она еще ребенок! Зачем?!
— Они делают все, что он скажет.
— Кто скажет?
— Иеремия. Пророк. — В устах мальчика это имя прозвучало как проклятие.
— Человек с картины, — прошептала она.
— И соберет он праведных. И поведет их в ад. — Мальчик сбросил меховой капюшон, и Маура увидела в отсветах пожара его лицо. Он стиснул зубы, и от гнева у него желваки на скулах заиграли.
— Чьи это были дома? — спросила она. — Кто жил в Лучшем Мире?
Мальчик опустил голову, скорбя по деревне, которую поглотил огонь.
— Моя мама. Моя сестра, — его голос сорвался. — Избранные.
24
Когда Джейн, Габриэль и Сансоне прибыли на место аварии, на обочине их уже ждала поисковая группа. Джейн узнала шерифа Фейи и заместителя шерифа Мартино, а также старого чудака Монтгомери Лофтуса, владельца этих земель, который мрачно кивнул новоприбывшим. Слава богу, на этот раз хоть ружьем не размахивал.
