— Мы все в зале для собраний, там места для всех хватит. Только, прошу вас, не доставайте оружие, ради спокойствия наших женщин и детей. — Он развел руки в стороны, словно приглашая в гости весь мир. — Пожалуйста, присоединяйтесь. Вы увидите, что нам нечего скрывать.
— Они знали, — пробормотала Кэти. — Черт, они знали, что мы нагрянем, и заранее подготовились.
— Кто мог их предупредить? — удивилась Джейн.
— Они всех могут купить. У них глаза и уши повсюду. Тут свой коп, там политик. — Она оглянулась на Джейн. — Видите теперь, в чем проблема? Ясно, почему его не могут привлечь к суду?
— Неприкосновенных людей нет, Кэти.
— А он — исключение. И всегда так было. — Кэти оглянулась на открытые ворота.
Отряд полицейских уже вошел на территорию лагеря — их фигуры, движущиеся в отдалении, скрадывал падающий снег. Джейн прислушивалась к разговорам в рации. Спокойные голоса, лаконичные ответы, как будто речь идет о самых заурядных делах.
— Первое здание проверено — чисто.
— Все чисто в номере три.
Кэти покачала головой.
— Опять он всех перехитрит, — сокрушалась женщина. — Они не знают, что искать. Они не видят, что у них прямо под носом, черт побери…
— Оружия нет. Все чисто…
Кэти смотрела на далекие фигуры, почти превратившиеся в призрачные тени. И, не говоря ни слова, тоже вошла в открытые ворота.
Джейн последовала за ней.
Женщины шли между рядами молчаливых и темных зданий, по следам полицейских, которые явственно виднелись на снегу. Джейн заметила впереди окна зала собраний, освещенные изнутри теплым дрожащим светом свечей, услышала стройный хор множества голосов. Дивная, нежная мелодия словно воспаряла к небу, когда ее подхватывали чистые детские голоса. Теплые огни, звуки и запах горящих дров, — все это манило к себе обещанием уюта и дружеского общения. Женщины невольно ускорили шаг.
Они переступили порог и оказались в большом зале для собраний.
Огромное помещение заливал свет бесчисленных свечей. На полированных деревянных скамьях сидели сотни прихожан. По правую сторону от прохода устроились женщины и девочки в платьях пастельных тонов — целое море нежных оттенков. По другую сторону — мужчины и мальчики — белые рубашки, темные брюки. Десяток полицейских тесной кучкой стояли у задних рядов, нерешительно оглядываясь, словно не понимая, как дальше действовать в этом, судя по всему, молельном доме.
Наконец последние нотки гимна, затрепетав, растаяли в вышине. На сцену поднялся черноволосый мужчина и спокойно оглядел своих прихожан. На нем не было облачения, приличествующего духовному лицу, — никаких вышитых воротников, никаких украшений, которые бы выделяли его, говорили о его исключительности. Нет, он стоял перед ними в такой же одежде, как и остальные прихожане, только рукава его белой рубашки были закатаны до локтя, словно он собирался заняться тяжелым физическим трудом. Ему не нужно было ни нарядов, ни манящего мишурного блеска, чтобы привлечь к себе внимание толпы. Один его взгляд, острый и пристальный, пронизывающий, как радиоактивный луч, приковал к себе взоры всех присутствующих.
Так вот каков Иеремия Гуд, подумала Джейн. И хотя в его волосах блестела седина, они были по-юношески пышными и густыми и ниспадали на плечи роскошной львиной гривой. В этот сумрачный зимний день одно его присутствие в этом зале рождало волны тепла — такие же, как от огромного, ярко пылающего парадного камина. Он молча оглядел собравшихся и наконец остановил свой взгляд на кучке полицейских, стоявших в дальнем конце зала.
— Друзья, давайте встанем и поприветствуем наших гостей, — произнес он.
И все прихожане, как единый живой организм, разом поднялись и обернулись к незнакомцам.
— Добро пожаловать, — грянули все в один голос.
Лица у всех были свеженькие, умытые, на щеках румянец, во взглядах — наивная невинность. Мы здоровы и благополучны, — вот о чем говорила вся эта идиллическая картина. Счастливые люди, объединенные единой целью.
И вновь, как по команде, все сели — словно в каком-то театральном массовом действе. Одновременно скрипнули деревянные скамьи.
— Иеремия Гуд? — крикнул лейтенант Макафи.
Человек на сцене спокойно кивнул.
— Я Иеремия.
— Лейтенант Дэвид Макафи, полиция штата Айдахо. Пройдемте с нами, сэр!
— Позвольте спросить, насколько необходима эта демонстрация силы? Особенно сейчас, в столь тягостные для нас минуты горя!
— Горя, господин Гуд?
— Вы ведь потому и пришли, не так ли? Из-за той чудовищной расправы, учиненной над нашими бедными братьями в Лучшем Мире? — Иеремия мрачно оглядел сидящих в зале. — Да, друзья, мы знаем, не так ли? Вчера до нас дошла эта новость, ужасная новость о том, что сотворили с нашими последователями. И все из-за того, кто они были и во что верили.
Кто-то всхлипнул, печальный ропот пронеся по залу.
— Господин Гуд, — сказал Макафи. — Я еще раз прошу вас проследовать за нами.
— Зачем?
— Чтобы ответить на несколько вопросов.
— Спрашивайте прямо здесь и сейчас, чтобы все слышали, — Иеремия простер руки к своим последователям. Театральный жест. Здесь и был театр, а он главный актер — над ним парили арки свода, а лицо подсвечивали рассветные лучи, проникавшие через окна. — У меня нет секретов от моей паствы.
— Этот вопрос не для публичного обсуждения, — заявил Макафи. — Это расследование уголовного дела.
— Думаете, я не понимаю? — Иеремия устремил на него испепеляющий взгляд, и на миг вдруг показалось, что сейчас воспламенится воздух. — Наши последователи были убиты в той долине. Их забили как овец, а тела бросили на растерзание диким зверям!
— Именно это вы слышали?
— А разве это не правда? Что сорок один человек, среди которых женщины и дети, приняли мученическую смерть за свою веру? А теперь вы явились сюда, вошли в гостеприимно распахнутые двери. Вооруженные, полные презрения к тем, кто не верит в то, что делаете вы.
Макафи переминался с ноги на ногу. В зале было жарко, и бисеринки пота выступили у него на лбу.
— Я еще раз спрашиваю, господин Гуд: пойдете ли вы с нами по своей воле или я буду вынужден арестовать вас?
— Да я со всей охотой! Разве я не сказал, что отвечу на ваши вопросы? Но спрашивайте сейчас, чтобы все эти добрые люди могли послушать вас. Или вы боитесь, что весь мир узнает правду? — Пророк поглядел на своих последователей. — Друзья мои, вы моя защита. Призываю вас в свидетели.
Один из мужчин поднялся с места и крикнул:
— Чего боится полиция? Задавайте свои вопросы, чтобы мы тоже послушали!
— Да-да, спрашивайте! — загудела толпа.
— Спрашивайте прямо здесь!
