— Нет, я сегодня спать. А ты — домой.
Голос у меня такой, что спорить никто не решается. И моя любовница, у которой, судя по моему настрою и мыслям, скоро появится статус «бывшая», тоже не спорит.
Вздыхает, покачивая бедрами, топает в сторону бассейна без дорожек.
— Что, прошла любовь? — ржет Тимка, как всегда, верно срисовывающий мое настроение.
— Рот закрой, — не до конца срисовывает, раз смеется.
О, теперь до конца. Потому что ржать перестал. Еще бы свалил от греха, было бы замечательно.
Но младшие браться даны нам в наказание и для тренировки своих родительских навыков. То есть, прибить его нельзя, хотя и ужасно порой хочется.
— А та рыженькая ничего так, — тянет он задумчиво, прихлебывая воду из стакана.
Я задерживаю дыхание, лихорадочно соображая, каким образом умудрился так серьезно пропалиться.
Хотя… Чего тут гадать? В лифте сегодня чуть было на кнопку остановки не нажал… Дурак великовозрастный. Седина, блядь, в бороду…
Но, вот серьезно, видел перед собой ее тонкую шейку, забранные на затылке рыжие волосы, напряженную спину. И запах такой… Как в прошлый раз, возле ее дома. Озерной свежести и зелени.
И еле держал себя в руках.
Причем, буквально!
Кулаки сжал!
И пару раз словил себя в самый последний момент, уже, практически, наклонившись и протянув к ней лапы.
Серьезный мужик под сраку лет.
Основатель, руководитель, хер знает, кто еще, бляха муха!
И первый раз со мной такое, что в руках себя держать не получилось.
Верней, я думал, что получилось, но, судя по поведению Майи, вылетевшей из лифта, словно пробка из бутылки под напором воздуха, а теперь и по выражению на нахальной роже Тимки…
Ничего у меня не получилось с выдержкой.
Позор позорный.
Но лицо держать нужно, даже если уже все уронил. А потому демонстративно тяжело смотрю на Тимку, заглядываю в его стакан:
— Точно вода?
— Не делай вид, что не понял меня, — опять радостно ржет Тимка, довольный, что удалось меня подловить, — та рыжулька в лифте сегодня. Вместе с блондинкой, которая ко мне клинья подбивала. Ты ее слюнями же закапал!
— Не помню такого. И не понимаю, о чем ты вообще.
— Понимаешь. Это я не понимаю, чего ты морозишься. Она клевая. Фигура мелковата, конечно, даже для меня. А уж для тебя… Но, знаешь, знал я таких баб, которые с виду худые, а между ног…
— Рот закрой.
— Ого! Задело, смотрю, за живое? Да?
Молчу. Не ведусь на откровенную провокацию, прекрасно зная, зачем Тимур это все делает.
Он, в реале, не настолько конченный ублюдок, чтоб обсуждать со мной женщин в таком ключе. Он вообще так женщин не обсуждает, разве что в сауне, и уже на диком жоре. Сейчас брат просто прощупывает границы моего нового интереса. Чтоб знать, с чем работать в случае чего.
С Сабриной он тогда отхватил по роже, помнится…
И тут рискует. Сильно рискует, щенок.
Но профессионализм не пропьешь, а брат, несмотря на его общую безбашенность, профессионал своего дела. Иначе бы давно ехал к родителям за Урал, грядки окучивать на отцовской фазенде.
— Не твое дело.
— Заде-е-ело… — Тимур удовлетворенно кивает, щурится на бассейн, где народ уже, практически, разошелся по домам.
Вечер, все сотрудники, кто хотел поплавать после рабочего дня, успели это сделать.
Только Вика плещется в отдельном лягушатнике, да на дорожках мужик рассекает гладь воды сильными взмахами. Похоже, кто-то из отдела продаж, отсюда толком не видать.
Мы с братом сидим в вип-зоне, нас не видно никому, зато нам обзор прекрасный на весь бассейн.
Преимущества собственников помещения.
— А чего тянешь? — не отстает брат, уже на полном серьезе, без своих ухмылочек, — девка красивая, новенькая, да? Как ты ее и присмотрел еще… И, кстати, я не помню, чтоб по моей службе проходила.
— Она — соседка тети Мани, без проверки взял.
Тимка в любом случае узнает, так что смысла прятать информацию нет.
Говорю нейтральным тоном, не выделяя особо слов и значений. Хотя, все равно уже пропалился по полной программе…
Надеюсь, что только перед братом. А то совсем печально.
— О как! То есть, давно знаешь ее? Может, на коленках нянчил, маленькую, а? — глумится Тимур уже по-полной, радостно давя на больное. Родня, блядь… Самые любимые люди на свете…
— Нет, ты сейчас точно отхватишь. Закрой уже рот. Не твое дело.
— Не мое, да. Но ты не тяни. Бери, пока теплая.
— Да с чего ты взял, что я этого хочу?
— Не хочешь? Тогда, может, мне уступишь? А? Ох ты ж…
Тимур неожиданно привстает, разглядывая что-то в бассейне, и мое наглядно-демонстративное угрожающее движение к нему проходит впустую.
Я разворачиваюсь, чтоб рассмотреть, на что же брат так среагировал. И реагирую еще похлеще него.
Потому что у Тимки, наверняка, челюсть не отвисает, как у меня.
Тоненькая, хрупкая девушка, в темно-зеленом сплошном купальнике, с заколотыми наверх рыжими волосами стоит возле дорожки бассейна, готовясь нырнуть.
Вот она вытягивает руки над головой, сверкнув белой-белой кожей и подтянутыми ножками, подпрыгивает и мягко, без единого плеска, входит в воду.
Я смотрю на это, словно в слоу-мо, загипнотизированный.
Она проплывает под водой чуть ли не всю дорожку, появившись над поверхностью уже на другой стороне, набирает воздух, отталкивается от бортика и опять уходит под воду…
И так еще несколько раз.
А затем переходит на брасс.
Ловлю себя на том, что, все то время, что она плавала, ни разу не моргнул…
— Русалка… — голос брата доносится, словно из-под толщи воды, — понимаю тебя, брат…
В этот момент я вспоминаю, что не один, и что надо бы подышать, хоть чуть-чуть кислородом легкие насытить, и немного прихожу в себя.
— Слушай… Как ты ее разглядел-то?
Настырный щенок сейчас раздражает, отвлекает сильно от наблюдения за Майей, уже доплывшей в спокойном темпе до другого края бассейна и возвращающейся обратно.
Ее руки, как крылья, мелькают над водой, белые-белые… Тонкие, красивые… Завораживающе…
— Не твое дело, — отвечаю на чистом автомате, не отрывая взгляда от нее, — сам глаза не сломай. Или я тебе все остальное сломаю.
— Ого, как все серьезно! Брат, седина в бороду больно бьет, говорят! Она — девочка еще, ты ж ее разорвешь… Тем более, с твоими вкусами…
