Да что за поборник морали такой?
То в бассейне мне высказывал, парня от меня отогнал, то сейчас… У него невеста… Пусть ей и командует!
В випе глухая дверь, закрыв которую мы полностью отрезаем себя от грохота музыки.
А еще диваны, еда и выпивка на столе. И брат Темирхана, Тимур Анварович, в компании с двумя симпатичными девушками.
Вся эта троица удивленно рассматривает меня, взъерошенную и красную, а затем Тимур Анварович начинает громко смеяться. Вернее, даже ржать.
— Ну ты даешь, Темир! Шустро!
Биг Босс рассматривает с полсекунды художественную композицию на диване, а затем отрывисто командует:
— Свободны.
Тимур, нисколько не злясь на грубый тон, спокойно встает и, подталкивая девушек в упругие попки, идет к выходу.
Проходит мимо меня, неожиданно подмигивает.
Темирхан видит это и говорит ровным тоном:
— Завтра в девять жду тебя с отчетом по ситуации, Тимур.
— Яволь, мой генераль! — дурашливо отвечает Тимур.
— Рот закрой, молокосос! Наш дед воевал! — рявкает Темир так, что девушки взвизгивают в два голоса, а Тимур серьезнеет и кивает.
Выходя, он все же опять бросает на меня внимательный взгляд, прищуривается и закрывает дверь. Плотно.
— Теперь с тобой, — не теряя начальственного разгона, разворачивается ко мне Биг Босс, — ты о чем думала, когда сюда поперлась? Да еще в таком виде? Да еще и не пойми с кем? Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? И вообще…
Тут он замолкает, уставившись мне на шею.
Взгляд его наливается такой чернотой, что мне становится по-настоящему страшно. Что такое там? Паук, что ли, присосался? Родинка противная образовалась?
— Это что? — неожиданно спокойным и, я бы даже сказала, равнодушным голосом спрашивает Темирхан.
Непонимающе смотрю на него, потом провожу пальцами по шее… Ничего нет… О чем он вообще?
— Это засос? — проясняет Темирхан, и я вспыхиваю, припомнив, как Артем… Да, он же этого самого места касался губами… Черт! Неужели, там засос? А я и не поняла ничего, не почувствовала…
— Кто успел? — все таким же спокойным голосом, от которого мурашки бегут по коже, спрашивает Темирхан.
Отрицательно машу головой, машинально прикрывая пальцами свидетельство временной потери контроля, пытаюсь отстраниться…
Но позади дверь, упираюсь в нее спиной, одной рукой нащупывая ручку и никак не находя ее.
Почему-то мне сейчас страшно находиться с ним в одном пространстве.
Очень остро эти эмоции напоминают те, что были вчера, в бассейне, когда я по глупости думала, что интересна Темирхану…
Тот же страх, густо намешанный на возбуждении.
Его нарочито ровный голос, словно все силы сейчас уходят на то, чтоб сдерживать себя, его черные глаза, сжатые плотно губы, заострившиеся черты средневекового монгольского хана, от которого пытается ускользнуть законная добыча… Все это пугает.
Стараюсь успокоиться, уверить себя, что мне опять, глупой, все это кажется, и на самом деле… Он просто злится, считая меня распущенной…
Но какое ему дело? Он что, с тетей Маней договорился приглядывать за мной? Да ну, глупость какая!
Тогда вообще непонятно. У него — Вика. Что от меня надо?
Воспоминания о Вике тревожат и заводят. Добавляют градус злобы.
И я выпрямляюсь, убираю руку от шеи, потому что мне нечего стыдиться, и смотрю в его яростные глаза. Тоже сжимаю губы и задираю подбородок.
Мне страшно и очень хочется сбежать.
Но этому не бывать больше!
Уйду я отсюда с достоинством.
Нашариваю, наконец, ручку за спиной, нажимаю, но здоровенная ладонь упирается в полотно двери рядом с моим лицом, а Большой Босс наклоняется, испытующе глядя мне в глаза:
— Ну уж нет…
Отпускаю ручку и кладу руки на твердую грудь, отталкивая, показывая, что он слишком близко.
— Не нравится? — хрипло спрашивает Темирхан, — а как тот, кто тебе это оставил, стоял? Не так близко?
О чем он?
От его близости дуреет голова, мышцы ног ослабевают, я реально задыхаться начинаю. Мне нельзя тут с ним! Я же опять… Опять…
— Если не так близко, то понятно, почему засос такой невнятный, — хрипит уже совсем рядом с моим лицом Темирхан, обдавая меня легким спиртовым ароматом.
Он выпил! Господи, а если у него контроль отключился напрочь? Хотя, так-то не похоже, с братом он говорил разумно… Но вот сейчас, со мной…
Засос невнятный… Что за глупость?
— Какой мужик, такой и засос, — усмешливо продолжает Темирхан, и его голос сейчас напоминает урчание большого кошака, загнавшего мышку в угол, и теперь играющего с ней.
Меня начинает колотить от страха и возбуждения, но я продолжаю бороться, упираясь обеими ладонями ему в грудь. Это нисколько не тормозит, конечно, но хотя бы показывает мое отношение.
— Но ничего, — уже смеется Темирхан, выглядя, как человек, который принял решение и теперь доволен до невозможности, — я сейчас покажу, как надо…
После этого он прижимается губами ровно к тому же месту, куда до этого целовал Артем.
У меня одновременно перехватывает дыхание и все-таки подкашиваются ноги.
В глазах темнеет, тело все немеет, оставаясь живым и невероятно чувствительным только в одном месте.
Там, где мой Большой Босс касается губами.
Благие намерения
С такой скоростью я не бегал даже в армии, когда классический кросс «от забора до заката», а на ужин обещали барбариски.
Во что одевался, не помню, что-то под руку попалось первое, то и натянул.
И, главное, все это время, пока собирался, пока ехал, пытался себя успокоить, угомонить. Привести в чувство. Ну и что, что русалка там веселится? Пусть повеселится. Она молодая, красивая… Ей только и веселиться сейчас…
Аутотренинг такой своеобразный.
В прошлый раз, кстати, помог, потому что Майя добралась до своего номера целой и невредимой, а я не сел за изнасилование.
Хотя, там Тимурка, конечно, постарался. Умеет он меня в чувство привести, что ни говори. При всех его очевидных недостатках.
И не зря я его попросил приглядеть за Майей.
Надеюсь, не зря. Надеюсь, он мою просьбу выполнит и ржать не будет.
А я просто посмотрю, просто оценю обстановку, сделаю дополнительное внушение братишке… Ну так, по-родственному.
Главное, чтоб за Майей приглядел… И не ржал. На нем и так косяков, как на собаке блох, сегодня. Не надо больше. Даже он должен понимать, что не надо.
