— А не пошел бы ты, сука? Че здесь забыл? — рычит Гарик, стискивая меня еще сильней одной лапой, а второй толкая слишком близко стоящего мужчину в грудь.
И тут же орет громко и жалобно, когда тот легко перехватывает его запястье и как-то по-особенному нажимает и выворачивает.
Одновременно мужчина дергает меня за руку к себе, и Гарик, занятый лишь тем, чтоб не рвануться лишний раз, потому что, судя по всему, боль невероятная, отпускает.
Я моментально прячусь за широченную спину своего спасителя, а он еще одним быстрым ударом укладывает Гарика на землю.
Это происходит настолько ловко и моментально, что я не успеваю даже отследить его действий.
Буквально пара секунд — и мой обидчик валяется на земле, воет на одной тоскливой ноте и не пытается подняться.
А мужчина разворачивается ко мне, наклоняется и внимательно разглядывает мое лицо:
— Ты как?
Я киваю, показывая, что все хорошо, и тут же, в противовес собственному жесту, валюсь на землю.
Мужчина в очередной раз показывает моментальную реакцию и подхватывает меня на руки.
Он несет меня, прижимает к широченной груди, от него, как и утром, пахнет чистой прохладной водой, немного пылью, немного потом… И этот запах одновременно успокаивает и будоражит.
Мне невероятно спокойно в его руках, ощущение безопасности — это практически наркоз.
И я уплываю в него, в сладкой, волнующей неге…
Чем принцессы платят за спасение
Прихожу в себя от влажного ветра с воды.
А еще от того, что мой спаситель аккуратно ставит меня на ноги, заботливо придерживая за талию, чтоб опять не упала.
Ладони его, огромные по сравнению с моим мелким, худосочным телом, спокойно фиксируют нужное положение. А еще они горячие, как печка у бабушки в комнате.
Тепло от них такое же. Сразу по всей коже, волнами расходится.
— Ты как, коза?
Знакомое прозвище указывает на то, что он меня тоже узнал. Может, не сразу, может, только теперь… Или нет…
Иррационально накатывают воспоминания о моем утреннем конфузе, когда чуть сознание не потеряла перед ним. Краснею, торопливо хватаюсь за щеки ладонями… Тут же дергает болью разбитую губу.
— Эй, ты потише… — он моментально реагирует на мои хаотичные стыдливые движения, — стоишь?
Киваю, не убирая ладоней от щек. В голове — бедлам. Вроде, и понимаю, от чего спаслась, чего избежала, а вот ощущения прошедшего буквально в сантиметре несчастья нет. Словно даже его этот грозный мужчина отпугнул.
Рядом с ним мне удивительно спокойно, тепло настолько, что невольно хочется еще ближе подойти. Чтоб источник тепла был рядом. И только моим.
Я невольно подчиняюсь своему внутреннему позыву. И легко подаюсь к нему навстречу.
Задираю подбородок и бесстрашно разглядываю белеющее в полутьме лицо.
Луна, яркая и безумная, отражается в водной глади ставка, дробится и рассыпается на мелкие искры. И все они — в его глазах.
В это мгновение он не кажется мне пугающим. Не смотрится страшным.
Нет, он похож на какого-то древнего воина-защитника. Знаете, раньше ставили такие каменные статуи, с мощно высеченными скульптурными лицами, возле крупных городов и сел. Считалось, что в них заключен дух-защитник. Тот, кто выручит, если придет беда.
Я в свое время настолько впечатлилась этой историей, что даже пробовала рисовать подобные статуи. Исключительно, по своему воображению.
Они ведь только в легендах сохранились.
И вот сейчас такой дух-защитник рядом со мной. Так близко. И спас меня, выполнил свое предназначение.
— Больно? — он говорит тихо, голос его, низкий и приятный, словно резонирует во мне, какие-то струны задевает, о существовании которых я и не подозревала. Только сегодня узнала. Этим утром буквально.
Я не реагирую на его вопрос, продолжаю смотреть, не моргая, и тогда он, видимо решив, что я в шоке от произошедшего, аккуратно кладет свои огромные ладони прямо поверх моих рук, до сих пор прижатых к лицу… И мягко отводит их в сторону.
А я получаю такой заряд тепла, что ноги опять подрагивают. Но в этот раз я удерживаюсь, исключительно на силе воли, конечно. И на стыде. Потому что третий раз за день падать при виде мужчины… Это слишком даже для такой, как я.
Его ладони держат мои бережно, аккуратно. Он вообще такой… очень аккуратный. Сдержанный очень.
И есть у меня внутреннее ощущение, что ему привычна эта сдержанность, это постоянное умение держать себя в оковах разума. Потому что если такой большой человек не сумеет сдерживать свою чудовищную силу, то… То будут разрушения.
Мужчина двигается так, словно знает за собой способность к подобному. Словно они уже были. Разрушения. И теперь ему совсем не хочется повторения.
— Давай я тебя отвезу в больницу, да? — опять говорит он, и, наконец, отводит от меня взгляд, косится куда-то в сторону.
Я отслеживаю это движение и вижу глянцево поблескивающий бок байка.
Похоже, мужчина решил ночью искупаться в ставке. И приехал сюда специально, чтоб не мешать никому.
И вот надо же такому случиться: помешал! Поганому Гарику!
Так удачно помешал!
Пока я разглядываю черный байк, мужчина начинает медленно сдвигаться в его сторону, придерживая меня за руку. А я понимаю, наконец, смысл сказанной до этого фразы про больницу.
И тут же торможу пятками в песок!
Какая больница, Господи? Он с ума сошел?
Да и закрыто все ночью. Это к тете Тамаре идти, медсестре поселковой.
Зачем? Из-за царапины?
Да и вопросы будет задавать…
От одной лишь мысли про то, что может подумать тетя Тамара, увидев меня в компании с таким мужчиной, ночью, да еще и с разбитым лицом, становится страшно.
Клянусь, гораздо страшнее, чем до этого, с Гариком!
Отрицательно мотаю головой, умоляюще таращусь на вопросительно смотрящего на меня спасителя.
— Почему? — спокойно уточняет он, — он тебя ударил, может быть сотрясение…
Опять показываю, что не надо. Сжимаю пальцы в большой ладони взволнованно.
— Тогда в полицию. Заявление надо написать на попытку изнасилования.
Ох! А вот это уже совсем ни в какие ворота!
Если до этого я думала, что мне страшно, то сейчас понимаю, что до этого — вообще лайтовая версия была!
А вот теперь — да! Теперь страшно!
Не дай Бог, вообще кто-то узнает, как я по кустам с Гариком лазила! Меня же… На всю деревню…
А бабушка… Ей же плохо будет! У нее сердце… И спина…
