Пока привожу племяшку в порядок, мысли то и дело возвращаются к женщине, которая нас встретила на веранде. Чутье подсказывает, что возможно это свекровь. Вот тут и гадать не стоит, донесет дочери об изменения в жизни зятя. Только вот, где сама жена Коршунова?
– Ольга Петровна, а если не секрет, где супруга Богдана Аркадьевича? – спрашиваю, выйдя из ванной. Домработница полирует и без того блестящую поверхность комода.
– Вчера ночным рейсом улетела в Италию. Она искусствовед. Богдан Аркадьевич ее провожал.
Смотрит на меня с любопытством, а я прикусываю язык, едва сдерживаясь, чтобы не спросить, в каком статусе Коршунов меня выставил перед своей домработницей.
– Ясно.
Кладу Вернучика на кровать, играю с ее ножками, сюсюкаясь с малышкой. Ей нравится щекотка, дрыгает ножками. За нами наблюдает Ольга Петровна. Ее пристальное внимание напрягает. Похоже, я поспешила принять ее в свои союзники. Не удивлюсь, если будет сливать информацию своей хозяйке. Надо ведь быть в курсе дела, что дома творится.
– Она миленькая. Этому дому как раз и не хватало детского смеха и топота ножек, – с грустинкой замечает домработница.
Я не реагирую. Меня должно меньше всего интересовать, почему благополучная обеспеченная семья не родили себе детей. Даже если слова Коршунова правдивы, что он бесплоден, у них есть и финансы, и возможности этот диагноз подвергнуть сомнению. Я бы на месте супруги Богдана Аркадьевича все клиники мира объездила, чтобы родить от любимого человека.
Вопросов много, а ответов нет. Обсуждать личную жизнь своего «работодателя» с Ольгой Петровной не планирую. Присмотрю с ней пока.
В дверь стучатся, а затем медленно ее открывают. Входит Коршунов с нашими скромными пожитками. Невозмутимый. Спокоен. На его лице словно маска, никаких эмоций.
Неужели разговор с тещей прошел гладко и без скандала? Может у них хорошие отношения, что нет повода ссорится?
– Ваши вещи, – Богдан Аркадьевич ставит чемодан возле кресла и подходит к кровати. Засунув руки в карманы, разглядывает Верунчика. Она, маленькая паршивка, меняет гнев на милость, улыбается ему.
– Кажется, комната ей пришлась по вкусу, – нарушаю тишину. – Мне бы тоже по вкусу такие хоромы.
– Ваша комната напротив, – устремляет на меня немигающий голубой взгляд. – Или вы планировали спать с малышкой в одной комнате?
– Более того, планирую спать с ней в одной кровати.
– Это неприемлемо.
– Я вашу позицию, Богдан Аркадьевич, помню, но моя точка зрения от этого не изменится.
– А придется, – сердито на меня смотрит. – Вы как наемный работник, обязаны подчиняться моим требованиям.
– Во-первых, я не ваш работник, – кошусь на притихшую Ольгу Петровну. Греет уши. – Вы меня официально не наняли. Во-вторых, я буду действовать в интересах малышки, а не правилам, которые порой травмируют сильнее, чем что-либо.
– Как раз по поводу найма, я хотел с вами и поговорить.
– Давайте часика через полтора. Мне нужно скоро кормить Веру.
– Этим вполне справится Ольга Петровна. У нее есть опыт.
– У меня трое внуков, всех кормила, – подтверждает слова Ольга Петровна, делая шаг вперед.
Я поджимаю губы. Оставлять Верунчика не хочу. Пусть у меня нет материнского инстинкта, но я чувствую тревогу, когда малышка не в поле моего зрения. Особенно, если она с теми, кому я совсем не доверяю.
– Хорошо, – скрепя сердце, соглашаюсь.
Коршунову такой ответ приходится по вкусу. Он тут же разворачивается и уходит. Я показываю Ольге Петровне термос с бутылочкой. Она еще теплая, поэтому Вера не будет капризничать. Напоминаю, чтобы не заставляла малышку все съедать. Повторив еще раз, бегу за Богданом Аркадьевичем, который поджидает меня внизу возле лестницы.
– Сейчас вы изучите договор, где прописаны ваши обязанности, график работы и заработная плата. Если устроят условия, подпишите.
– А если не устроят, то что? У нас ведь есть уговор.
– Если не устроит, вы можете тут же покинуть этот дом, навещать племянницу по предварительно договоренности, когда нам будет удобно. Я не буду препятствовать вашим встречам, но я не позволю незамужней девушке находиться в моем доме непонятно в каком статусе!
– Вы когда-нибудь нарушали правила? – прищуриваюсь.
– Предпочитаю их соблюдать.
– Это так скучно.
– Зато спокойно.
6 глава
* * *
Кабинет Коршунова, как я и представила перед дверью, в идеальном образцовом порядке. Кошусь на стеклянный книжный стеллаж. Корешок к корешку, каждая книжка по размеру к другой книжке. Вот же педант! Аж тошно от его стремления к порядку.
Богдан Аркадьевич жестом указывает мне на стул возле массивно стола. Я присаживаюсь, кладу ладони на колени как послушная ученица. Мимоходом смотрю на стол. Там тоже все в идеальном порядке.
– Вы действительно хотите меня оформить в качестве няни для Веры? – скептически приподнимаю бровь, разглядывая края стола. Не хочу, чтобы Коршунов видел в моих глазах пламя гнева. Я злюсь. Я, правда, злюсь из-за абсурдности предложения.
– Да, хочу, чтобы вы получали плату за то, что присматриваете за Верой. Пока она маленькая, ей нужен близкий человек, чуть позже наймем педагогов и квалифицированную няню.
– Ваши эти няни и педагоги не заменят родительского тепла, ласки и любви. Вере прежде всего нужно внимание.
– Вот первый год вы и обеспечите ее вниманием.
– Вы серьезно? – удивленно вскидываю брови. – Думаете, что после года малышке не нужна будет любовь?
– В Англии детей отправляют в интернат после десяти лет.
– А вы собираетесь в год. Не рановато ли? – улыбаюсь, а самой хочется свернуть шею этому бездушному деспоту, которому хочется избавиться от дочки, едва ее обретя.
– Вот ваш договор, – Коршунов берет папку с края стола, протягивает ее мне, игнорируя мой вопрос. Не хотя беру договор, со скучающим видом открываю первую страницу.
Первый пункт касается внешнего вида.
– А чем вас не устраивают распущенные волосы? – вопросительно приподнимаю бровь, переводя взгляд на невозмутимое лицо Богдана Аркадьевича. Я мило отражаюсь в стеклах его очков. Рука так и тянется поправить прядь возле лица.
– Малышка будет хватать вас за волосы, причинять боль.
– Ерунда, но мне приятна ваша забота.
– А если она потянет ваши волосы в рот? – Коршунов брезгливо морщится. Я не сдерживаю смешок. Какой же наивный. Точно ранее не имел дела с детьми.
– Это самое безобидное, что она может сделать.
– Я против. Еще ваша одежда, – выразительно смотрит на видавшего вида футболки.
