– Разумеется, они очень хотели побывать на вершине. Но, увидев наше состояние, конечно же, отказались: только последний эгоист бросит товарищей в беде, в таком плачевном состоянии. Тем более что наше самочувствие к утру значительно ухудшилось. Я уже не мог одеться сам. С Луи было ещё сложнее: его распухшие ноги не влезали в ботинки, пришлось те надрезать. Собравшись и бросив палатки – зачем они теперь, вверх уже точно не пойдём, а ниже стоят другие, – двумя связками начинаем движение. Ледорубы только у двоих: я говорил вам, что ледоруб Луи улетел при падении. А я потерял свой и того раньше.
Снег, туман, ветер, ничего не видно, но как-то спускаемся. Выходим на вроде бы знакомую гряду сераков – это такие большие ледяные башни-глыбы, движемся от одного серака к другому в надежде найти путь к следующему лагерю. В конце концов понимаем, что ошиблись с ориентирами и заблудились. И что темнеет, скоро наступит ночь. Так что же, провести её без палаток, на продуваемом склоне и высоте 7000 метров? Нереально, это верная смерть!
Надо рыть пещеру в снегу. Гастон, не мешкая, приступает к выкапыванию ледорубом ямы и… проваливается, исчезает в снежной дыре. Ужас! Он улетел в трещину! Вы представляете, какой глубины может быть трещина? И десять, и пятьдесят, и сто метров! В первое мгновение мы думаем о самом плохом. Но вскоре – это один из редких моментов весьма условного, но всё же везения в драматической эпопее злополучного дня – выясняется, что мы легко отделались. Трещина оказалась неглубокой и более того: она представляла собой почти готовую, пусть и забитую снегом пещеру. Это было чудом. Потому что такую пещеру мы бы ни за что не выкопали. Поочередно прыгаем в проделанный Гастоном «лаз» и благополучно приземляемся.
Радость длилась недолго. Да, пурги уже нет. Но никуда не делся собачий холод! Плюс сырость – стены пещеры «слезятся». Много сосулек, занимающих пространство и мешающих нам удобно разместиться. Обламываем их и попутно сосём кусочки льда: мы давно уже ничего не пили.
Надеваем на себя почти все имеющиеся в запасе вещи и прижимаемся друг к другу. Вы ведь знаете, наверное, что телесная теплота при этом суммируется. Лионель и Гастон лихорадочно растирают свои руки и ноги, мы с Луи тоже пытаемся делать какие-то движения, вот только сил нет… Немного оправившись, друзья переключаются на наши помертвевшие конечности.
В темноте наступает оцепенение и очень медленно тянется время. Но никакого ужаса теперь нет: за последние сутки я смирился с тем, что скоро конец. Не конец ночи или дня, а конец вообще, финал человеческого существования… Однако в отверстие наверху постепенно проникает свет, темнота сменяется сумраком, и мы понимаем, что приходит очередное утро. Вяло, еле передвигаясь по пещере, готовимся к выходу. Не обращая внимания на появившийся странный звук, похожий на нарастающее шипение. Но звук приближается, с ним летят снежинки, потом комья снега, наконец снег превращается в поток и – вот она, плата за нежданное вчерашнее везение: в пещеру сходит лавина, ослепляющая, проникающая сквозь одежду. Нас заваливает…
Морис замолкает. А я думаю про себя, что некоторые прошлые ощущения не исчезают насовсем, а сопровождают нас всю жизнь. Что он переживает сейчас? Ну не собственную же гибель, раз сидит передо мной! Осторожно спрашиваю:
– Кто-то погиб?
– Мы испытали сильный психологический шок. Мне приходилось попадать в лавину в Альпах. Там есть надежда, что тебя найдут и откопают. Здесь такой надежды не было, и мы просто инстинктивно куда-то дёргались, стремясь не задохнуться и закрывая голову руками. Нас накрыло сначала по колено, потом по пояс, а кого-то и по грудь. И… снежный поток прекратился, в воздухе летали только нестрашные искрящиеся крупицы.
Первая мысль: опять повезло, остались живы. Но уже вторая более пессимистична: ну и что теперь делать с этой «удачей»? Мало того, что мы замерзшие и ослабленные, так и многие вещи остались под слоем снега. Лионель и Гастон бросаются раскапывать сугроб в поисках одежды, продуктов, снаряжения. Между тем света в пещере становится всё больше и вдруг выясняется, что альпинисты ослепли – в темноте это не ощущалось. Почему? Вспоминаем, что вчера на спуске оба сняли очки и вот… Мы знаем, что зрение постепенно восстановится, но когда это произойдёт?
С большим трудом откапываем из-под снега пожитки. Но Луи не находит свою обувь и вылезает из пещеры… босиком. А я нашёл, но что толку: ботинки не налезают на распухшие ноги.
Когда я вылез из пещеры наверх, то увидел, что Луи, наверное, немножко сбрендил: он бегает босиком по снегу и весело кричит: «Хорошая погода! Хорошая погода!» Ясно, что он схватил «глюки». Я не кричу и не останавливаю его: борьба со снегом вывела меня из состояния отупения, а теперь снова наступило безразличие. Силы уже несколько раз должны были иссякнуть, но сейчас точно конец. Мысленно настраиваюсь на медленный уход в потусторонний мир. Что ж, и ладно: нормальная смерть для альпиниста, совершившего такое восхождение.
Говорю Лионелю и Гастону, чтобы шли вниз, у них остается шанс на спасение. Однако друзья не соглашаются. Лионель с повязкой на глазах, но в целом в порядке, он ощупью разрезает ботинки и кое-как втискивает в них мои ноги. Я сижу на снегу, а товарищи обсуждают, какой путь с горы лучше выбрать. В этот момент мы видим идущего снизу по снежному склону человека. Разумеется, это кто-то из наших друзей – кому же ещё здесь быть?! Опять счастье! Как мало нужно, чтобы перейти от ожидания близкой смерти к столь же непоколебимой уверенности в том, что печальный финал откладывается!
Это Марсель! Он приближается и заключает меня в объятия: «То, что вы сделали, – дьявольски прекрасно!» Вскоре к нам подходит и напарник Марселя по связке – Жан. Узнаём, что их палатка находилась всего в двухстах метрах от нашей пещеры…
Морис прерывает рассказ и деликатно интересуется:
– Может, вам достаточно острых ощущений? Ведь это далеко не завершение эпопеи.
– Продолжайте, пожалуйста. Я хорошо понимаю вас: спускаться с обмороженными руками и ногами непросто.
– Если бы сложности ограничилось этим, я бы чувствовал себя счастливым вдвойне.
– Неужели случилось что-то ещё, помимо обморожений?
– К сожалению, случилось. Прошло много лет, но ни одного мгновения тех прекрасных и жутких дней я забыть не могу. Видно, умру с этим…
Да, ситуация начинала складываться неплохо, если, опять же, не принимать во внимание наших обморожений. В какой-то момент появились и шерпы. Они забрали у нас вещи и помогали спускаться. Потеплело. Было даже жарко! Да, днём, при солнце, так случается даже на больших высотах. Снег размягчился, и мы проваливались по колено. Зато видимость стала великолепной, и мы наслаждались изумительными красками открывшихся горных пейзажей.
Но во время траверса крутого склона сверху покатился маленький комочек снега. Он постепенно вырастал в размерах, и вдруг раздался как будто артиллерийский выстрел – это склон треснул и начал «ползти». Прямо под ногами образовалась трещина: сперва маленькая, она быстро расширялась, а колоссальный участок склона ниже трещины «уходил» вниз. Меня подхватила нечеловеческая сила. Спутники исчезли из виду. Кувыркаясь и ударяясь разными частями тела, я полетел вместе с лавиной вниз.
