А сейчас… сейчас я учусь в университете на программиста. Уже немножко работаю по специальности. И выучила язык.
– В каком же году ты перестала быть богиней и ощутила себя равным со всеми человеком?
– В девяносто первом. Мне уже двадцать…
Я сразу вспомнил свой 91-й. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный, необходимость принимать решение и определяться со своей дальнейшей судьбой. Мы с товарищами – читатель, надеюсь, помнит об этом, – в качестве старта новой, постреволюционной жизни выбрали поездку в Непал. В это же время Рашмила пошла в первый класс, не стесняясь своего возраста и преодолев недавнее привилегированное состояние. Мы бежали от мирских сует, а она, понимая их неизбежность, встраивалась, совершенно не оглядываясь на опыт предшественников…
На следующий день дорогу очистили от селя. Я разбудил водителя, который с удовольствием спал и никуда не торопился, сел в свой допотопный джип и предложил Рашмиле подвезти её до Катманду. Но она – казалось бы, чем ещё можно удивить после такого ошеломляющего рассказа? – поразила меня опять:
– Спасибо, у меня есть друг, он и поможет добраться!
Подумалось, что, наверное, поблизости таился реальный возлюбленный Рашмилы, о ком она лукаво говорила как об ожидаемом. Но я ошибался. В сарае стоял совсем новенький, вымытый и блестящий никелем мотоцикл. Рашмила улыбнулась, поблагодарила за общение и приняла боевую стойку байкера.
Я встрепенулся:
– Послушай, а как ты попала сюда, на эту дорогу?
– Это покажется тебе немножко смешным. Знаешь, когда я была Кумари и меня в праздники носили по городу, я встречала разных животных: жертвенных коз и быков, обезьян, даже слонов. А по телевизору видела и других. Больше всех мне понравился райно – носорог. Их много в национальных парках Непала, но в Катманду, конечно, нет. Я ездила в парк «Читван», чтобы увидеть настоящего, живого, дикого райно.
– Тебе удалось встретить носорога?
– Да, он такой большой, страшный. Но райно просто стоял, смотрел и не хотел причинить мне вреда, поэтому я очень довольна!
Рашмила выкрутила газ, мотоцикл затарахтел и пошёл в разгон. Больше мы не виделись. А с носорогами пришлось столкнуться довольно скоро.
Глава IV
Охота
…И к самолёту подадутся слоны,
И опахалами замашет Тибет,
И как царица этой древней страны
Ты не позволишь больше плакать себе.
И, распрямив безукоризненный стан,
Ты поплывёшь с невозмутимым лицом,
И все, что было, позабуду я сам,
Как сон, как сон, как сон…
Это уже про Непал, про Гималаи – а что до Тибета, так он там рядышком. Ну, совсем к самолёту слонов не подадут. Надо ещё километров двести проехать по дороге типа «не хайвэй», что займёт часов восемь, и только тогда окажешься в «слоновьем царстве» – Национальном парке Читван. В «царстве» всё заточено под wild nature – дикую природу. Деревянные хижины под соломенными крышами – прямо натуральная «дикость» снаружи, а внутри и комфортный туалет, и душ, и кондиционер, и широченная кровать под балдахином, чтобы защитить от возможных насекомых. Хотя пробраться им сюда весьма трудно: окна и двери оснащены «комаронепробиваемыми» сетки. На улице симпатичные пеньки вдоль дорожек – тоже «дичь», но с электрическими лампочками внутри, которые с наступлением темноты вспыхивают, когда проходишь мимо.
По вечерам staff – обслуга парка – зажигает настоящий костёр, готовит барбекю и затевают национальные пляски. Танцоры одеты в яркие костюмы под старину, недавно сшитые в мастерских Катманду или Покхары.
Вокруг – реальные джунгли, с птицами, обезьянами, парнокопытными; поблизости река с рыбами и даже крокодилами… Вот тут-то слоны и обитают, как дикие, так и домашние. Я еду на домашнем слоне. Слон, а точнее слониха, ещё довольно молода – 45 лет (а слоны живут до 100). Зовут даму Сантал Кали. Она легко преодолевает склоны, русла ручьёв, ломает ветки деревьев, продираясь сквозь джунгли. Найти и увидеть со слона обезьяну или «дир» – оленя – это не круто. Круто «вычислить» тигра или носорога. Вот их-то мы и пытаемся обнаружить.
Погонщик насторожился. Он виртуозно управляет слоном, имея, правда, металлическую палку с острым крюком на конце – на тот случай, если животное плохо выполняет приказы «рулевого». Иногда погонщик применяет своё орудие: скажем, слон неудобно, по мнению «рулевого», остановится и тогда получит укол и без возражений двинется дальше. Впрочем, делает он это не из страха, а просто реагирует на сигнал. Вскоре нам предстоит узнать, что если слон не захочет подчиняться, он легко отберёт эту жалкую палку, сбросит погонщика, разнесёт всё вокруг и вприпрыжку убежит в нужном ему самому направлении. Но пока сытый и адекватный слон спокоен и грузно преодолевает несложные для него препятствия.
Мы видим, как в кустах что-то шевелится. Из ямы поднимается огромная бронзовая туша. Она с неудовольствием смотрит на Сантал Кали и неторопливо идёт в сторону. А мы за ней. Не отрывая взгляда от торчащего рога, который прячется за травой, деревьями, а потом появляется вновь. Нашли! Вот он, тот самый зверь rhino, которого мечтала увидеть Рашмила и которого мы зовём носорогом.
Ночью в хижине горит керосиновая лампа. Электричество тоже есть, иначе как же действуют кондиционер и современный автоматический туалет? Но основной свет ночью отключают, чтобы лучше чувствовали реальную атмосферу джунглей. Уже клонит в сон, однако лампу задувать не хочется, иначе уйдет часть колорита. Я засыпаю и думаю, что завтра надо попробовать найти тигра. Смотритель парка обнадёживает, мол, обязательно встретим тигра – таким же образом, что и носорога. Проводник по дикой природе подтверждает его слова. Он лукавит, скрывая от нас, что носороги здесь почти домашние, что их подкармливают, что они не боятся людей и не прячутся от них. А тигр прячется! Казалось бы, чего ему бояться? Но инстинкт выполняет свою роль. Поэтому напрягаться в поисках тигра и доставлять ему беспокойство никто не станет: не хочется приключений на свою голову. Засыпаем.
Утром в естественные звуки природы вторгается звучание машин цивилизации: в небе жужжит металлическая «стрекоза», и на поляну возле входа в парк садится военный вертолёт. Из него спрыгивают на землю несколько мужчин, и среди них молодой человек лет тридцати – чернявый подтянутый непалец в камуфляжной форме и погонах с большими звёздами. Скорее всего, это признак его высокого чина. Впрочем, здесь легко и запутаться: маленькие непальцы очень любят, чтобы на погонах у военных располагались знаки различия солидных размеров. Так что заметные издали звёзды присутствуют даже у младших офицеров, а у высших чинов и подавно.
Я всматриваюсь в лицо «генерала» – наверное, это генерал? – и замечаю что-то знакомое. Ба! Да это Дип! Неужели?! Я бодро направляюсь к нему, но путь преграждают два офицера со звёздами поменьше, но с большими ружьями. Вполне сознаю, что через одиннадцать лет после первой встречи Дип может меня не узнать, поэтому кричу-напоминаю: «Дип, hi, это я, Алекс, помнишь Итон и восемьдесят девятый год?» Генерал удивляется, оживляется и велит стражникам меня пропустить. Вряд ли у него тогда состоялось много встреч с незнакомыми русскими – возможно, наша встреча под Лондоном была единственной. Дип идёт навстречу, распахивает объятия, искренне и радостно обнимает меня. Я тоже рад. После стандартного микса вежливых приветствий – how are you, как в британском Итоне, и намастэ, как в Непале, – Дип берёт с места в карьер:
